Дэллик ринулся к двигателю. Железный великан загремел на пол – оттолкнувшись от него, Болот в невероятном прыжке пролетел через всю домовину. Странника он поймал за волосы у открытой дверцы перегородки. Падая навзничь, демон выкинул ногу змеей. Острые когти прорвали сапог, длинные пальцы проворно забегали по пусковому прибору, нажимая на литые бусины.

Воин закрутил вороньи перья-пряди на кулак у затылка врага и шваркнул его о стену. Пальцы Дэллика втянулись в сапог, и прореха мгновенно закрылась. Демон извивался в крепком захвате, метал глазами не взоры – осколки битого льда… А Болот понял: он опоздал. В который раз опоздал за эти треклятые дни! Бегучими волнами накатили на бусины вспышки мерцающего света.

– Что он сделал? – прорычал Болот.

Спросил Атына, но тот все не мог опомниться, и ответил пленник:

– Быс-стрейш-ший ход на автомате. Через минуту мы с-с вами с-свалим отс-сюда!

Самодвигу встряхнуло, и демон глухо взвыл.

«Ударили скатанные в ядро стихии, – сообразил кузнец, бросаясь к Генератору. – Взорвались Долина Смерти и адское древо Кудук-Ла! Теперь смерчи и ураганы ослабнут». Слава богам, волшебный камень можно вынуть из установки. Пальцы, дрожа, извлекли Сата из устройства, сжалась ладонь…

– Ко мне, Человек!!! – загромыхало вдруг железное чрево Котла.

Болот непонимающе моргнул и растерянно уставился на свои пустые руки. Они тщетно тискали воздух… Воин попятился к Атыну.

Странник медленным шагом двинулся к ним от угла, где неведомо как очутился. В кулаке его плотно сидела рукоять меча-Человека! Меч сверкал больной молнией, выпрямленной под бойком бесовской кувалды.

– Браво, куз-знец-ш-шаман! Тебе удалос-сь уничтож-жить Долину С-смерти! Но ес-сть я, Дэллик! Ес-сть С-самодвига и ядро вселенс-ского з-зла! С-сегодня вз-зорвется з-земелька! Ж-жаль, вам этого уж-же не увидеть, драж-жайш-шие мои друз-зья…

…А все же демон и кузнец недооценили быстроты воина.

Тоненькая стрелка в солнечном кружке вечности на стене не отсчитала и трех мгновений, как Болот подхватил Атына за шкирку, точно щенка, на бегу вздернул плечом рычаг открытия выхода…

Атын не просто вывалился – вылетел вон из Котла! Умудрился ухнуть на землю, не свернув себе шею, и чудом не напоролся на собственный меч.

– Скажи Олджуне, Соннук просил назвать его сына именем Сюрхан! – донесся голос Болота из щели смыкающихся дверных клыков.

Железные мышцы ожили, дернулись, и полозья легко помчали Самодвигу по смазанной ливнем горе.

Атын ползал в слякоти бугристой колеи, оставленной полозьями, ощупывая каждый камешек. В выбросе из дверей он упустил Сата. Последними словами бранил себя за то, что не догадался отдать Болоту свой меч. Хотя как было догадаться, когда и мысль не успела мелькнуть…

Надтреснутый вой унесшегося Котла все еще стоял в ушах. В звездно-лиловом воздухе смердело переваренной двигателем Небытью. Замороченные ливнем ветра неуверенно возобновили вихревые стычки. Взрыхленные тучи распышнелись, будто зады сплетниц на лавке. Глянув в небо, Атын в ужасе вскинул к лицу грязные руки: на месте солнца висел изжелта-кровавый колоб. Ох, вот оно – вселенское зло, о котором говорил Странник! Скоро оно сметет Землю щелчком, как на ходу стряхивают надоедливую букашку. Наступит на павшую Орто и будет долго-долго, к торжеству демонов Джайан, плющить стопою несчастий и бед…

Атын закричал, в бессилии лупя кулаками по грязи. Его услышали в пещере Скалы Удаганки. Илинэ перепрыгнула через застывший песчано-щебнистый ручей.

– Соннук погиб. Ты слышишь? – Девушка сдерживалась изо всех сил, а голос плакал. – Соннук погиб!

В Сюре Атына дрогнула туго натянутая нить. Дрогнула… и оборвалась, как струна на кырымпе.

«Твоего двойника больше нет», – облегченно шепнула память – та часть осенней памяти, которая не могла забыть злобный уход Соннука.

«Твоего брата больше нет! – застонала память нынешняя. – А скоро не будет никого».

Руки, что снова бездумно начали было просеивать грязь сквозь пальцы, поникли. К чему искать гранник, если Землю уже не спасти?

– Котел раздавил Сата, – сказал Атын грязным босым ногам Илинэ.

– А это что? – Она поднесла к его лицу мутно блеснувший камень. – Рядом лежал.

Атын встал с колен, замирая сердцем. С трудом подавил сразу два глупых, стыдных желания: прижать Илинэ к груди и разрыдаться… или наоборот – разрыдаться и прижать Илинэ к груди. Поискал глазами, где бы промыть Сата. Язык бормотал сам по себе:

– Нет воды, чистой воды нет, воды нет нигде…

Оба были чумазые, изможденные, промокшие насквозь. Оба тихо заплакали, клонясь голова к голове. На щеках забелели очищенные дорожки.

– Эй! – крикнул Нурговуль. Сидя у валуна, тонгот напрасно ждал, когда эти двое очнутся. – Эй, сюда кто-то идет!

Они не слышали. В их ушах плыли тихие скорбные звуки – печальная песнь говорящих хомусов и тонко звенящих кырымп. На ладонях, подставленных одна под другую, сияли омытые слезами грани волшебного камня.

– Не видите, что ли, люди идут! – надрывался Нурговуль.

Они не видели. В их закрытых глазах рушилось сине-белое, лучисто-золотое небо Элен и кружилась пестрая Орто. Так в створках раковины, вырванной ветром из берегового утеса, в миг ее падения предстает огромный радужный мир, зримый лишь ласточкам, что вьют в расщелинах гнезда…

Они опомнились от бликов на веках. Медленно танцуя в ладони Илинэ, Сата запел.

«…камень живой и может плакать. Он умеет смеяться и петь, представьте себе – он поет! Если становится легким – это к радости, а к удаче в нем загораются звезды», – голосом Эмчиты заговорила память в Атыне.

– Илинэ! – позвал откуда-то детский голосок.

Она оглянулась. Атын поспешил отскочить. В пещере лежал погибший брат, половина его Сюра… часть сердца… а он – он забыл обо всем!

От края обугленного леса к ним бежала очень грязная девочка. За нею еле поспевал грязный горбатый паренек. Илинэ едва узнала Айану и Дьоллоха. Показались старейшина Хорсун с конем, матушка Лахса, Манихай… Урана, Олджуна, воительница Модун, багалык Бэргэн… Тимир, Сандал и воины.

А за миг до того, как она угадала, кто есть кто среди этих грязнуль, Илинэ почувствовала, что ветреный воздух вокруг насыщается мягким лучистым теплом. Тепло струилось из ее рук. В них, просвеченных изнутри волшебным камнем, трепетал огонек. Маленький, не больше лепестка лилии, белый и нежный.

Люди остановились. Почти уже дойдя до пещеры, обернулся и замер Атын. Илинэ стояла на поляне с огнем в ладонях!