– Я тоже пойду с вами. Никогда не был в турецкой кофейне.

– Вас ведь интересуют только бардаши, Луи! – крикнул Марсильо и громко захохотал.

Вермандуа скривился, а затем поднялся.

– Пойду за вещами и встречусь с вами внизу, месье.

Когда Бурбон шумно захлопнул за собой дверь, Овидайя поинтересовался:

– А что такое бардаш?

Марсильо вышел из-за ширмы. Он был одет в офицерскую форму с золотыми пуговицами, вокруг бедер подпоясан синим шарфом, как знак того, что он сражался за Англию. Спокойно пристегнул шпагу, засунул за пояс два пистоля и только после этого ответил:

– Мальчик, работающий в кофейне. Приносит напитки, – он поднял бровь, – и оказывает другие услуги.

* * *

До кофейни идти было минут двадцать. Когда улица франков осталась позади, путешественники очутились сначала в квартале, где жили, судя по всему, в основном греки. Однако через некоторое время им стало попадаться все больше турок, и Овидайя предположил, что они дошли до квартала Хан-бей. Марсильо спросил у одного из уличных торговцев, как пройти в нужную кофейню, и вскоре они были на месте. Овидайе доводилось слышать, что у турецких кофеен мало общего с английскими, однако он был потрясен. Это была не кофейня, скорее сад, где пьют кофе. В ярко-зеленой траве стояло несколько небольших павильонов, между ними были разбросаны бархатные подушки всех цветов, на которых, развалившись, сидели мужчины в тюрбанах. Многие курили кальяны, почти у всех в руках между большим и указательным пальцами были крохотные пиалы. Между павильонами журчал ручей, через который был переброшен маленький, покрытый красным лаком деревянный мостик. Кроме того, Овидайя увидел композиции из роз и тюльпанов, а также что-то вроде кукольного театра, стоявшего на небольшой сцене. Среди гостей сновали мальчики, большинство из них были вряд ли старше десяти лет. Они приносили джезвы с кофе и горячие угли для кальянов.

Когда они вошли в сад, их приветствовал пожилой господин в красивом тюрбане. Он изо всех сил пытался скрыть удивление, однако у него это не слишком хорошо получилось. Марсильо поклонился. Мужчина поступил точно так же.

– Добрый день, эфенди. Меня зовут Гергулу, – произнес он на ломаном французском. – Чего желать?

Марсильо ответил ему по-турецки. Это была очень длинная тирада. Гергулу слушал очень внимательно, и недоверчивость в его взгляде постепенно исчезала. Затем мужчина кивнул и повел их к одному из павильонов.

– Что, ради всего святого, вы ему рассказали? – поинтересовался Вермандуа. – Историю своей семьи?

– Что мы приехали из далекого Лондона и даже там говорят, что его кофейня самая лучшая во всем Леванте. И что мы – большие почитатели османской культуры, а потому просим позволения выпить здесь кофе, чтобы могли рассказать на родине о том, как мастерски готовят вино ислама кавечи, мастера кофе почтенного мастера Гергулу.

– Эта османская лесть отвратительна, – произнес француз.

– Но она работает, драгоценный Луи. Обычно сюда не приходят ни гяуры, ни евреи. Лишь немногим избранным разрешено приходить в эту кофейню.

Они устроились в павильоне, который, как пояснил им Марсильо, называется кеск, и принялись ждать, пока к ним подойдет один из мальчиков. Заказали кофе. Вскоре после этого бардаш вернулся с подносом. На нем стояли большой серебряный чайник, три пиалы и четыре крохотные фарфоровые чашечки. В три из них он налил горячий черный-черный кофе. Вермандуа оценивающе поднял одну из чашек:

– Это настоящий товар из Китая?

– Да, – ответил Овидайя.

– Как оригинально.

Вермандуа хотел было уже отпить из чашки, однако Марсильо остановил его:

– Подождите. Тельва еще не осела.

– Что не осело?

– Этот кофе только что сварили. Сначала нужно дождаться, пока гуща осядет на дно чашки.

Они сидели молча, наблюдая из своего кеска за царившим в саду оживлением. Многие гости играли в игры на досках, совершенно не знакомые Овидайе, другие читали. Кто-то оживленно беседовал. «Возможно, турецкая кофейня не так уж не похожа на английскую, – подумал он. – Хотя внешне они сильно отличаются друг от друга, но назначение этого места такое же: люди приходят сюда, чтобы обмениваться информацией и узнавать новости.

Овидайя заметил, что некоторые мужчины уселись перед небольшой сценой. Там стоял кукольный театр из резного дерева. В центре передней стены имелось прямоугольное отверстие, завешенное тканью.

– Что это? – спросил он Марсильо.

– Что-то вроде театра теней. Называется Карагёз.

На сцену вышел мужчина, поклонился, а затем скрылся за стенкой. Вскоре после этого показались маленькие фигурки, которые кукловод, судя по всему, прижимал к прозрачному легкому материалу занавеса. Сквозь него прекрасно было видно кукол, но не самого мужчину. Овидайя услышал, как кукольник заговорил нарочито высоким голосом. Некоторые зрители засмеялись.

– О чем идет речь в представлении? – спросил Вермандуа.

– О, это шутки и бурлески, – отозвался Марсильо. – Вообразите себе комедию дель арте или фламандский народный театр. Есть хитроумный Карагёз, это нечто вроде Арлекина. Кроме того, есть еще Ченги, это вроде женского варианта Скарамуччи. Ну, сравнение не слишком точное, в театре Карагёз значительно больше персонажей: евреев, греков, заик, заносчивых константинопольцев. И публика всех их знает.

Марсильо заглянул в чашку:

– Вот сейчас кофе будет хорош.

Вермандуа выпил первым. С губ его сорвался возглас удивления.

Генерал усмехнулся:

– Это не то же самое, что теплые помои, которые подают в Париже, верно?

Турецкий кофе был не только очень горячим, но и крепким. Он был не таким горьким, как английский, и покрыт бархатной пеной, которую Марсильо назвал «кепук». Генерал показал на несколько маленьких пиал, стоявших на подносе. В них содержались различные порошки, которыми можно было дополнительно приправить кофе. Овидайя понюхал все. В одной была молотая корица, во второй – кардамон. В третьей обнаружился желтовато-белый порошок, обладавший тяжелым бальзамическим ароматом, с трудом поддававшимся описанию.

– Сахар? – спросил Вермандуа.

Овидайя покачал головой:

– Нет, думаю, это амбра.

– Вы имеете в виду вещество, которое добывают из желудков кашалотов? Да оно же стоит целое состояние, по нескольку пистолей за унцию.

– Да, действительно, – согласился Марсильо. – Но, по моему опыту, для турок нет ничего излишне дорогого для хорошего кофе.

Овидайя указал на четвертую чашку, стоявшую на подносе между ними, пустую и словно покинутую:

– Вы не спрашивали хозяина о Кордоверо?

– Спрашивал. Полагаю, что он скоро подойдет к нам.