— И ты не знаешь, чье там было указано имя?

Казалось невероятным, что Дэнди не знал этого.

— Ни малейшего представления, — сказал Дэнди. — Оно было запечатано такой большой восковой печатью, как любое письмо. И тетя Бекки заставила меня поклясться, что не трону ее.

Утопленник Джон собрался взять слово. Он не позволит Уильяму И. здесь командовать.

— Мы должны тянуть жребий, — сказал он.

— Это не христианский способ решения, — возразил Уильям И. — У кого-нибудь есть другие предложения?

— Давайте проголосуем тайным голосованием, — сказал Юниус Пенхаллоу.

— И каждый напишет свое имя, — заметил Уильям И. с улыбкой холодного презрения к такому варианту. — Нет, я скажу, что нужно сделать…

— Сюда по двору идет Лунный человек, — прервал его дядя Пиппин. — И, кажется, он очень спешит.

Все, кто мог, повернулись к окну. Они увидели Лунного человека в длинном черном пальто, которое развевалось на ветру, как мантия древнего пророка. Через несколько секунд он вошел в дом, пересек прихожую и остановился, тяжело дыша, в проеме двери. Было ясно, что Лунный человек охвачен одним из приступов помешательства.

— Я слышал, как хихикал дьявол, когда проходил мимо амбара, — сказал Лунный человек. — Он доволен этим грешным собранием, где правят зависть и корысть.

Он ожег всех взглядом, словно превратив в кучу пепла.

— Мне открылось, что я должен сделать.

Лунный человек шагнул к столу, стоящему между окнами, схватил кувшин тети Бекки и резко швырнул его в каминную полку. Роджер, прежде всех, но чуть-чуть поздно, сообразивший, что тот намерен сделать, вскочил и поймал его за руку. Он не смог спасти кувшин, но слегка изменил пункт назначения. Кувшин полетел в Лоусона Дарка. И Лоусон Дарк, который одиннадцать лет не вставал и не ходил, увидев, что он летит, вскочил на ноги, чтобы избежать столкновения. Кувшин попал ему точно в голову, раскололся, словно яичная скорлупа, ударился о стену камина и упал на пол, рассыпавшись на кусочки. Гарриет Дарк, наверное, перевернулась в могиле. Возможно, так же самое сделала и тетя Бекки. Но Лоусон Дарк, с окровавленным лбом, ошеломленно уставился на свою жену.

— Найоми! — воскликнул он, протягивая к ней руки. — О, Найоми!

III

— Неужели он разбился? — спросил Сим Дарк.

— И мы никогда не узнаем, кому должны были достаться эти осколки, — безутешно произнес Уильям И., когда они вышли во двор, после того как Роджер осмотрел Лоусона и отвез их с Найоми домой.

Они не собирались обсуждать то, что произошло с Лоусоном. Это сильно отдавало чем-то сверхъестественным и несвойственным клану. Тема кувшина сейчас была безопасней.

— Какая теперь разница, — сказал Дэвид Дарк. — Их тут тысячи, уже не собрать вместе.

— В любом случае, если бы кто-то получил его, думаю, он вряд ли добрался бы живым до дома, — заметил Стэнтон Гранди.

Том Дарк, который никогда в жизни не плакал, зарыдал, потому что ему не достался кувшин. Жена поспешно потащила его в машину, чтобы скрыть такой позор. Джоселин и Хью молча ушли, думая лишь о выражении лица Найоми Дарк, когда Лоусон повернулся к ней с радостным возгласом узнавания. Миссис Альфеус злилась на Лунного человека и Дэнди. Как-то — она не знала точно как — они должны быть наказаны. Гомер Пенхаллоу и Палмер Дарк прошли мимо друг друга, не взглянув. Как славно снова заделаться врагами. Жизнь была чертовски скучна, пока им приходилось изображать друзей. Дэвид и Перси Дарк смущенно поклонились друг другу и заговорили о погоде. Драка на кладбище была забыта.

— Мир так забавен, — вздохнул дядя Пиппин.

— Тогда посмеемся над ним, — ответил Стэнтон Гранди.

Старый Томас Эшли не был счастлив. Некая женщина подошла к нему на веранде и игриво сказала: «Не смей притворяться, что не знаешь меня». Он молча уставился на нее. Это была та самая мрачная дама, что сидела у камина. Нет, он не знал ее, но…

— Я Мейвис Дарк, — игриво добавила она.

— Мейвис Дарк! Это невозможно! — воскликнул Томас Эшли.

— О, разве я так сильно изменилась? — обиженно спросила она. — Помнишь то лето, когда ты приезжал сюда?

Томас Эшли смотрел на нее. Кожа, что была кремовой в юности, ныне пожелтела, гладкие щеки пошли морщинами, нежная шея — складками. Блестящие черные волосы поседели, пропали изящные локоны.

— Но… но ты тогда была красивой, — промямлил бедняга Томас.

— Ты сам слегка изменился, — ядовито заметила миссис Клиффорд.

Томас Эшли ушел, оплакивая потерянную мечту. Лучше бы он никогда не слышал об этом старом кувшине Дарков. Но его пухленькая симпатичная жена отнюдь не была недовольна. Наконец-то призрачная соперница, пусть и через тридцать лет, положена на лопатки. Боже, благослови кувшин тети Бекки!

Темпест Дарк, чьи глаза насмешливо светились добрым юмором, решил, что не стоит умирать. Он нашел работу, которая дала ему кусок хлеба и открытие, что жизнь возможна и без Уинфрид.

— В конце концов, жизнь стоит того, чтобы ее продолжать, если в ней разыгрываются такие комедии, — заключил он.

— Черт побери, вот так и поверишь, что молитвы произносятся не зря, — сказал Дэнди, когда последняя машина выехала с его двора.

IV

Подступала зима, ноябрь был на исходе. Хью и Джоселин разжигали камины в каждой комнате Лесной Паутины, смеясь над ветрами, что кружили над бухтой. Питер и Донна были на пути в Африку. Роджер и Гей еще не вернулись домой после медового месяца. Маргарет и Брайан устраивались в Шепчущихся Ветрах. А в один из холодных вечеров бедный одинокий Большой Сэм отправился на прогулку вдоль берега к маяку на мысе Серебряной Бухты. Путь был не близким, его мучил ревматизм, но на маяке жили приятели, и Большой Сэм решил, что вечер в компании стал бы лучшим подспорьем для его нервов, чем дома за игрой в tit-tat-o правой рукой против левой. Ему пришлось признать, что эти короткие дни, быстро переходящие в сумрачные вечера, действуют угнетающе. В хижине Уилкинса гуляли сквозняки. Возможно, на маяке окажется Хэппи Дарк со своими звонкими историями о жизни в тропических морях. А может быть, жена смотрителя маяка даже угостит его ужином. Но он не позволял своим мыслям двигаться в направлении жирных пудингов Маленького Сэма, его похлебок и горячего печенья. Это было бы прямой дорогой в безумие.

С утра выпал снег и растаял, когда на час или два явилось водянисто-бледное солнце, вскоре скрывшееся под саваном облаков. Короткий день выдался сырым и холодным, земля и море застыли в серой печали. Откуда-то издалека слышался паровозный гудок. Тут и там постанывала Старая Леди Бухта. Надвигался шторм, но Большой Сэм не боялся его. Обратно он пойдет по дороге вдоль реки, потому что к тому времени прилив будет слишком высок, чтобы возвращаться через Дыру-в-Стене.

Собственно говоря, когда он добрался до длинного красного мыса, носящего название Дыра-в-Стене, оказалось, что прилив уже начался. Обойти мыс было невозможно, взобраться по крутому ребристому склону трудно, а идти назад, туда, где дорога уходила от берега, означало намного удлинить путь.