1427 г. произошло одно из тех переломных событий, которые так часто нарушали ожидания всех участников спора о наследстве Жаклин Баварской. Иоанн IV, герцог Брабантский, умер в Брюсселе в возрасте 23-х лет от загадочной болезни, поразившей его за неделю до этого, когда он выезжал из города. Его смерть значительно усилила юридические позиции Жаклин и ослабила позиции Филиппа. Герцогство Брабант автоматически перешло к брату покойного Филиппу, графу де Сен-Поль. Но права Иоанна IV на Эно, Голландию и Зеландию были полностью получен от Жаклин, а полномочия Филиппа Доброго в Голландии и Зеландии — от Иоанна IV. После смерти Иоанна IV управление всеми тремя графствами переходило к Жаклин. Юристы Филиппа направили всю свою изобретательность на то, чтобы обосновать сохранение контроля Филиппа над ее наследством. Они указывали на то, что брак Жаклин с Хамфри все еще недействителен, даже если ее брак с Иоанном Брабантским закончился с его смертью. Они утверждали, что если Жаклин публично не признает этот факт, то лишится права управлять своими владениями, которые должны в таком случае считаться вакантными. В этом случае, по мнению Филиппа, он сам, как ближайший родственник Жаклин, имел право на все три графства. Пока же он возьмет на себя управление этими территориями в качестве "заинтересованной стороны" для того, кто в конце концов окажется прав. С точки зрения закона все это было весьма сомнительно. Но это вряд ли имело значение перед лицом главенствующего политического положения Филиппа в регионе. В июне в Валансьене было созвано совместное заседание Штатов Фландрии, Пикардии и Эно. Как всем было известно, они собрались для того, чтобы официально оформить то, что к тому времени уже считалось свершившимся фактом. Поскольку сама Жаклин была привязана к Голландии, единственное сопротивление исходило от ее матери, Маргариты Бургундской, и от города Монс. Маргарита созвала собрание своих сторонников в надежде упредить герцога. Монс направил в Голландию агентов, чтобы выяснить мнение самой Жаклин. Обе инициативы были быстро пресечены. В начале июня Филипп прибыл в Валансьен в сопровождении большого числа бургундских баронов для наблюдения за ходом заседаний Штатов. Они прошли вполне удовлетворительно. Все представители Эно признали Филиппа своим правителем, в том числе, в конце концов, и представители Монса[273].

Из Гауды Жаклин протестовала против бесцеремонных действий Филиппа. Но ее позиция была слабой. За последние 18 месяцев Филипп Добрый провел три длительные кампании в Голландии и Зеландии. Помимо дворянства и городских ополчений партии трески, он направил туда войска из других своих владений. Герцог задействовал флоты, зафрахтованные в Артуа и Фландрии, и захватил корабли северных территорий. В 1425–1428 гг. он вложил, по его собственным подсчетам, в завоевание более 1.000.000 золотых салюдоров (около 250.000 фунтов стерлингов). Осада Харлема, единственная осада крупного города партии трески, которую пыталась предпринять Жаклин, была сорвана в июле предыдущего года. Кеннемерланд и Алкмар покорились герцогу Бургундскому, выплатив при этом большие репарации. Выдержав две осады, островной порт Зевенберген в апреле 1427 г. окончательно капитулировал. В результате Жаклин потерял контроль над южной Голландией и всей Зеландией и вынуждена была вести арьергардные бои в окрестностях Утрехта и на Зёйдерзе. За несколько дней до смерти герцога Брабантского она обратилась к Вестминстерскому Совету с письмом, в котором заявила, что "не сможет долго продержаться без вашей помощи и помощи моего мужа"[274].

Последнее обращение Жаклин к английскому правительству было доставлено одним из ее ближайших советников, Луи ван Монтфортом, одним из тех, кто два года назад организовал ее первый въезд в Гауду. Монтфорт и его спутники прибыли в Вестминстер примерно в середине мая 1427 года. Совет был явно смущен как временем, так и содержанием обращения Жаклин. Поскольку Бедфорда и Бофорта не было в стране, необходимо было противостоять неизбежным требованиям герцога Глостера о поддержке. Советники решили отложить принятие решения на время консультаций с Бедфордом и Филиппом Добрым во Франции. В качестве эмиссаров были выбраны Уильям Алнвик, епископ Норвичский, и военачальник и администратор Джон, лорд Типтофт. В Париже герцог Бедфорд был встревожен внезапным появлением проблемы, которая, как он думал, уже исчезла. Он спешно покинул Париж, чтобы посоветоваться с герцогом Бургундским. Герцоги встретились в Лилле 6 июня и после недельного обсуждения поехали вместе в Аррас, чтобы встретиться с Алнвиком и Типтофтом. В итоге был достигнут компромисс. Они согласились, что Жаклин можно вывести из Голландии и доставить в Англию, но никто не должен был помогать ей вернуть свое наследство. 23 июня Совет в Вестминстере согласился предоставить Глостеру ссуду в размере 9.000 марок (6.000 фунтов стерлингов) на строгих условиях. Эти деньги должны были быть потрачены исключительно на сбор войск для спасения Жаклин и на оплату существующих гарнизонов. Ни в коем случае нельзя было тратить эти средства на новые завоевания или другие наступательные операции в Голландии. Для обеспечения соблюдения этих условий деньги должны были выплачиваться двум специальным казначеям, которым предписывалось расходовать их только на разрешенные цели[275].

Совет выполнил свой долг по отношению к герцогу Бедфорду. Но советники явно чувствовали, что их решение не поможет личной трагедии Жаклин Баварской и написали замечательное письмо Бедфорду. В нем они указывали, что английский народ принял дело Жаклин своими сердцами. Она, несомненно, пострадала от жестокой несправедливости. Кроме того, она была преданной союзницей Англии, сохранившей верность герцогу Глостеру в самые трудные времена. Она пережила необычайные невзгоды и теперь отдалась на их милость. По их мнению, настало время Бедфорду признать все это и заставить герцога Бургундского прекратить курс "угнетения, узурпации и оскорбления", на который он, похоже, был настроен. С этим трудно было не согласиться, но Бедфорд был непоколебим. Написав Совету из Корбея в конце июля 1427 г., он принял к сведению критические замечания по поводу поведения Филиппа, но обвинил советников в том, что они встали на сторону Глостера, не выслушав мнения Филиппа. Он напомнил им, что их первейший долг — служить юному королю. Филипп Бургундский был великим и могущественным принцем и его поддержка была основой двуединой монархии и открывала единственную перспективу на установления мира. По сравнению с этим интересы Жаклин Баварской не имели для Англии никакого значения. Бедфорд отправил копию этого письма Филиппу. Несомненно, тот был удовлетворен.

Однако герцог Глостер удовлетворен совсем не был. Он отказался принять ограничения, наложенные на него Советом, и привлек на свою сторону ряд влиятельных союзников. Среди них был граф Солсбери, который прибыл в Лондон из Франции в середине июля якобы для того, чтобы поддержать требования герцога Бедфорда о более щедрой поддержке войны во Франции. Глостер начал искать другие источники поддержки, которые могли бы превзойти враждебность Вестминстерского Совета и герцога Бедфорда. Одним из них был город Лондон, другим — Парламент, заседание которого должно было состояться в октябре. Тем временем Глостер