жевательной резинки в ключевых точках прилеплены серебрянные проводочки. На изгибах – я ручкой поизголялся, поддел – там эдакие “воротца” над общим полотном торчат, причем в обе стороны.

– Это зачем?

– Без понятия. Но матрица объемная, с выступами. Постарался их воспроизвести.

– Мда… – скептически оглядев результат, морщится профессор. – Не эстетично.

– Что?! – я чуть не уронил рукоделие. – Знаете, Сакамото-сэнсей, вы бы определились, что хотите в итоге получить. Или новую никому не нужную статью в журнал написать, или выгоревших учеников на ноги ставить. Если второе, то можно хоть из дерьма и палок собрать, только бы заработало. До красивостей потом доведем.

– Согласен. Как будем проверять?

– Батарейка нужна. Чтобы контур запитать.

Нужное тут же добыли из настенных электронных часов. Подцепили, приложили к левой руке старика, он ладонь аккуратно поверх пристроил и замер. Молчал примерно с минуту, затем аккуратно положил все на стол и пошел снова за мензуркой.

– Привыкать придется, вид немного изменился. Но – я свои каналы теперь могу отслеживать.

– Это первая хорошая новость, – обрадовался я. Сидел как на иголках – вдруг моя идея полная ерунда и только время потеряли. Взял еще один кусок обложки, выгребаю остатки жвачки и начинаю мастерить уже по чертежам огненной стихии. – Сейчас еще одну крокозябру проверим и можно уже на реальных пациентах использовать.

– У выгоревших толком ничего все равно не видно.

– О, Сакамото-сан, я бы не стал торопиться. Давайте сначала меня в двух режимах обкатаем, а дальше будет очень интересный разговор…

На мне оба кривых диагноста позволили наставнику разглядеть тонкие разноцветные нити каналов. В резонанс у меня структура входила легко, только мощность была маленькой. Поэтому наигравшись с разными комбинациями старик в итоге осторожно сложил все вместе и через эдакий “бутерброд” помедитировал и подвел итог:

– Да, ты прав. У полиабэноши картина еле заметна, но она есть. А вот когда две стихии пытаешься зацепить, то вполне терпимо… Так, что там у тебя за разговор?

– Первое – у нас есть диагност. Который мы доведем до ума, вставим в красивую коробочку и подцепим к компьютеру. Когда вы резонанс гоняете, обратный эффект есть. Слабый, но есть. Какие-то наведенные токи по проводам ходят. Их можно легко зарегистрировать, считать и картинку на компьютере показать. Получаем подобие ЭКГ. Любой врач сможет на основе нового аппарата и атласа абэноши диагностировать болячки.

Про то, что я могу резонанс внутри себя гасить и показывать любую фигню – умолчал. Мне светиться не надо. Поэтому, когда я над идеей диагноста размышлял, попутно и средства противоядия изобретал. Ведь я единичка-минус, не правда ли?

– И у тебя есть люди, кто это сможет сделать?

– Вроде хороших электронщиков видел, когда в офисе проводку для компьютеров тащили. Либо среди знакомых поспрашиваем. Будут вам люди, Сакамото-сан, это не проблема.

– Диагност, который можно в каждый крупный госпиталь поставить… Это – очень серьезно. Очень, Тэкеши-сан.

– У него цена – меньше десяти тысяч йен на выходе. Серебрянный или золотой провод тонкий, пластик, компьютер с хорошим дисплеем. Главное – до ума матрицы довести, чтобы не сбоили. И софт отладить… Значит, это во-первых. И во-вторых… Вы не обратили внимание, что когда вызываете резонанс, то ваши энергетические каналы откликаются? И если сигнал подать чуть помощнее, то можно запустить процесс восстановления.

– У выгоревших? – глаза у профессора очень внимательные, он замер, словно перед броском в бездну.

– Я на себе проверил. Да – подаем ту же самую матрицу, как у конкретного дара. И подкачиваем чуть-чуть в разрушенные структуры. Они постепенно реорганизуются. И, самое интересное, если вы восстанавливаете периферию, то основное ядро потихоньку начинает пробуждаться… Я думаю, это как с печенью. Если кусок остался, можно орган заново вырастить. Главное – не переусердствовать в попытке вернуться к одаренности.

– Новых диагностов для этого хватит?

– Совершенно верно. Только батареек надо чуть прихватить, одной мало.

– В бухгалтерии возьмем. Бери свои “из дерьма и палок” и за мной.

* * *

В палате на знакомом третьем этаже лежали двое. Молодой мужчина и старик. Как я понял, первый только что откат схватил, второй уже лет семь как на поддерживающие процедуры приезжает.

Встав перед ними, Коичи Сакамото толкнул короткую речь:

– Вы меня знаете очень давно. Оба. Поэтому скажу один раз – или все, что будет здесь происходить, останется между нами, или я найду других пациентов для эксперимента.

– Сакамото-сан, благодаря вам я стал врачом. Поэтому можете не сомневаться, что я сохраню тайну, – отвечает первый.

– Я жив до сих пор благодаря вам, буду нем как камень, – второй.

Отлично. Тогда можно начинать смотреть на реальных подопытных, что мы там напридумывали.

В палату через час никто не рисковал заходить. Потому что выглядели мы наверняка очень странно – оба растрепанные, злые как черти и на нервах. Дошло до того, что орали друг на друга в полный голос. И шлюхой друг друга называли, и чертыхались через слово, и смерти желали. Потому что столь красивая идея разбилась о топорную реализацию. Мне совершенно не хотелось демонстрировать свои реальные навыки, а профессор никак не мог проконтролировать, что именно он пытается делать. Поэтому пациентов крутили, вертели, ставили в разные позы, но в итоге мы готовы были друг друга поубивать. Все закончилось совершенно неожиданно.

– Замри! – прорычал Коичи Сакамото врачу и напряженно застыл над его рукой. Руку он мучал минут двадцать с разнообразными подходами: и массаж делал, и диагностом шаманил, и только что молитвы не читал. – Нагрей ладонь, чуть-чуть. Давай, ты же умеешь.

Пять секунд, десять. Я стою рядом и замечаю, как под кожей ладони еле заметно начинает проступать светло-голубая паутинка. Простому человеку это не увидеть, надо даром манипуляции жизнью обладать, но у меня-то это от китайца досталось. И у профессора. Он убирает слепленный на коленке агрегат и спрашивает, устало сняв очки:

– Что ты заметил?

– Канал от спинного мозга до локтя снова активен, от локтя до ладони напитан энергией. Ее мало, но следы есть.

– Именно. А еще час назад там не было ни-че-го… У господина Сакураи?