Очнулся от жуткого холода, ногу стегает судорогой, всего колотит крупная дрожь. Кое-как поднялся и растираю мышцы. Отлегло. Одежда мокрая, я содрал куртку и бросил во тьму, всё равно драная, толку нет, только холодит. Шаркнул ногой, понизу брызнуло. Ручей!!! Пальцы онемевшие, я едва почуял куда поток, побрёл вниз по течению. Не сказать скоро, впереди забрезжило серым. Кляня за глупый страх, разглядел сталактиты, с гладких кончиков срываются холодные капли.

Потолок пропал, пещера развернулась в ущелье, две стены уходят вертикально. Не столь высоки, но гладкие, как полированный металл. Тропа по дну забирает вниз: я выбрался на другую сторону пика. Маленького такого пика, потому что вдалеке гора, даже горища! Громадина, верхушка окутана туманом, до подножия не меньше дня пути. Цель путешествия во всей красе, и мне совершенно точно не успеть! Я сел, привалившись спиной к холодному камню, веки бессильно опустились.

Я торопливо достал обрывок пергамента. На карте чародея мало что поймёшь, не зная где дана: пара волнистых линий – болота, два кружка – города, уголки – горы, у самого края крест – искомая вершина, но не понять, какая именно!!! Нацарапал небрежно, чтоб ему провалиться! Западнее, сильно западнее надо топать! Через широкую долину, что сама как полкоролевства.

Вдали одинокий пик, за ним на весь горизонт небо тонет в странном сизом мареве. Словно чужой, поднялся и зашагал в глубь ущелья.

Стены постепенно расходятся, на прежде гладком камне морщины, повыше – уступы. Бежать под уклон легко, следом не отстаёт, ступает на пятки длинная тень. Солнце в закате, потоки оранжевого огня заливают ущелье, слепят глаз, сколько ни щурься. Лицо горит, а спина мёрзнет под прохладным ветерком с перевала.

Поперёк тропы над скалами чиркнула тёмная точка, меж склонов заметался каркающий крик, всё стихло. Вдалеке что-то прилепилось к левому склону. Высоко, с земли не достать, бурый нарост, похож на ласточкино гнездо, только для птички размером с меня. Я подхожу ближе, в покатой наружной стенке брешь, куски засохшей глины усеяли дно ущелья. В краях дыры обломки деревянных прутьев крест-накрест, слишком ровно и правильно для гнезда неразумной твари. Да и не гнездо, а домик! Жаль, слишком высоко – не заглянуть. Я поспешил миновать дно ущелья.

Глиняные мазанки встречаются чаще, иные целы, но многие разрушены в пух и прах. Ветер метёт у ног серые и чёрные перья, я подобрал одно, длинное, широкое и жёсткое, как наконечник копья. Снова карк! В вышине зависла худая девка, руки в перьях. Не обращая внимания, я двинулся дальше.

Гарпия не отстаёт, то справа, то слева ущелья. Устало опустив руки, садится на край обрыва, грудь ходуном, но стоит мне миновать, как взлетает вновь, не шевельнув и пером. Я чую пристальный оценивающий взгляд. Особого беспокойства нет, хоть безоружен и магии шиш, но после стольких стычек тощая гарпия выглядит несерьёзно.

Ущелье в последней попытке не выпустить поджимает склонами. Шероховатый гранит выгнут аркой, как две ладони, но не в силах соприкоснуться, гнёт каменные пальцы в вышине. Меж ладоней шар силы – заходящее солнце, на фоне красноватого диска силуэт гарпии. Руки-крылья в стороны, перья в серёдке словно ощипаны, на концах широким белым листом. Если б не перья – обычная крестьянка, правда, из тех, кто не засиживается в деревне, а сразу берут в замок. Тонкие черты лица под чёрными бровями полны той хищной красоты, что свойственна и птицам, и южанам. Сама стройная, поверх смуглой кожи одёжка из чёрных лоскутов, едва прикрывает, что стыдливо прячут от мужских взоров.

– Ну, чего тебе? – крикнул я. – Видел, ваших разорили, но я при чём? А если что удумала – забудь, со мной не совладать!

Самочка посмотрела искоса, совсем по-птичьи повернув головку набок.

– То давно было. Велено передать: идёшь в самую Долину Горелой Кости. Берегись! – проговорила гарпия вполне чётко, лишь лёгкий акцент и забавная картавость выдаёт, что речь не родная.

– Кто так добр, предупреждать? Обычно сперва бьют, потом разговоры.

– Вольный народ помнит добро! Ты помог, тебе помогают! – туманно выразилась гарпия. Раскинула руки взлететь, я заметил странное.

– Постой! Скажи, перья твои – чёрные, и ощипаны посередине, а к кончикам чужие белые подвязаны. Зачем?

Гарпия опустила обратно руки, брови изогнулись домиком.

– Это новая мода! Теперь все так делают! – проговорила с удивлением.

– Что ж, передавай привет вашей… как её звать?

– Сестру зовут Герена!

– Да-да, Герене. А может, ты сама и перенесёшь через долину? Больно название мрачное! Смотри, я невелик и, гм, лёгок!

Гарпия подошла совсем близко, от невысокого тела ощутимый жар, заставляет бурлить кровь, стучать сердце сильнее. Смерила сверху донизу, взгляд задержался посередине, я чую, как заалели щеки. На губах гарпии кривая улыбочка.

– Среди Вольного народа предложение полетать вместе значит иное… Но я согласна, доверенный чужак! – фыркнула гарпия, руки упёрты в бока, улетать передумала. Щёки мои уже хоть блины пеки, но под её пристальным взглядом кровь вдруг понадобилась ниже. Гарпия расхохоталась.

– Осилишь? – невозмутимо спросил я. Меня так сразу не пронять, хоть тело, проклятое, живёт своей жизнью.

Гарпия успокоилась, но меня все не отпускает, стоит неимоверных усилий держаться и не схватить эту птичку, смять в жарких объятиях!

– Одна – нет. Если позовём сестру, утянем. Придётся полазить по скалам, она в деревне, – ответила гарпия. Я состроил кислую мину. – Не бойся! Сорвёшься – кричи, могу даже успеть, – обнадёжила она. – Моё имя Арнив!

– Виллейн. А вы ничего, зря люди злое болтали!

– Не зря, – отрезала гарпия так, что я сглотнул комок, – но ты – особый случай. Иди следом!

И мы отправились, я пешком, до ближайшей расщелины за аркой. Арнив раскинула руки, парит в восходящем потоке.

– Проклятые скалы! Ненавижу!

Чуть не вырвав с мясом пару когтей, подтянулся, закинул ногу на край уступа. Нет, Арнив помогает как может: хлопают руки-крылья, гонят приятную прохладу в затылок, хлопочет сама, то справа, то слева, охает, ахает – все как положено верной спутнице героя. Демонстрирует, что подхватит, если сорвусь.

Деревня гарпий на вершине невысокого отрога, хорошо укрыта от ветра и видна только сверху, знакомые глиняные домики прилепились в расщелинах. Это для гарпий не высоко, я как глянул вниз, голова кругом! Следом приятное чувство, разливается тёплой волной – молодец! Залез по такой стене, муха сорвётся. Будто мало защиты скал, вокруг деревни частокол, хлипкий как штакетник – палки воткнуты через одну и спутаны плетнём поперёк, – но зловещий. На кончиках колов черепа всех известных рас, есть пара троллячьих, тяжёлые как жернова, а мелким гоблинским нет числа. Эльфячьи и гномьи от человеческих мне не отличить, но таких мало. На шнурах гирлянды звериных, сухо пощёлкивают под крепким на такой высоте ветром.