– Жрецы, надзиратели. Вытащили ее, стали задавать вопросы, били по лицу, орали. Они были очень рассержены. Мы должны оставаться чистыми. Нетронутыми.

Эгар нахмурился. Наверное, такую ерунду внушали дочерям по всему миру. Но рабыни? И кое-кто из женщин здесь не выглядел сильно моложе тридцати. Если Менкарак считает, что держит в заточении ораву девственниц, значит, он свихнулся сильнее, чем предполагает Арчет.

– Почему нетронутыми?

Она вздрогнула всем телом.

– Ангелы нас избрали. Когда придет время, они явятся сюда за нами.

– Ангелы, значит. – Он начал от этого уставать.

– Ты мне не веришь, – прошептала она. Ее взгляд погас, костяшки пальцев сквозь одеяло прижались ко рту, будто ее затошнило. Она пробормотала так тихо, что он едва расслышал: – Ты родом с севера, даже севернее, чем я. С чего тебе верить в такое? Тебе и таким, как ты.

А потом, будто последние слова что-то в ней пробудили, девушка снова широко распахнула глаза. Встретилась с ним взглядом.

– Вытащи меня отсюда, – вырвалось у нее. – Умоляю, вытащи меня отсюда!

– Э-э-э, послушай…

– Умоляю! Я что угодно для тебя сделаю. Я хорошая, меня обучали в Парашале, я могу… ты можешь… – Она сглотнула. – Что угодно. Но ты должен забрать меня с собой прямо сейчас.

– Но…

– Ты не понимаешь. – В отчаянии она заговорила отрывисто, сжимая челюсти. – Я их видела! Видела этих сраных ангелов собственными глазами. В точности как жрецы и говорили. Они пришли, и меня осудили. Синее пламя. Синее пламя и голоса, словно играющие чудовища.

«Синее пламя…»

Эгар отпрянул, словно рабыня дала ему пощечину.

Внезапно он вновь оказался посреди туманных болот Эннишмина: притаился у бывалых искателей артефактов, наблюдая за слабым мерцанием синего пламени вдалеке.

«Болотный призрак, – пробормотал один из мужчин, остальные схватились за амулеты. – Мы туда не пойдем».

И позже, в таверне с Рингилом, он увидел, как дряхлый старик растаял, излучая такой же синий свет. Увидел, что скрывалось за фальшивой человеческой личиной…

Рингил вечно твердил, что двенды не смогут явиться сюда, в Ихельтет. Дескать, ни за что не пойдут в край, где солнце похоже на испепеляющий белый взрыв в небесах.

Но в алтарной комнате Эгар видел приземистые черные статуи из глиршта.

«Для двенд они что-то вроде маяков».

Он почти обернулся, чтобы бросить взгляд через плечо туда, откуда они пришли. Увидеть то, что могло преградить им путь.

Однажды, почти двадцать лет назад, на перевале Дхашара он один вломился в гробницу и обнаружил, что та стала логовом горной пантеры. Саркофаг был перевернут, огромные куски крышки валялись на земляном полу. Повсюду разбросаны кости, а в пыли отпечатались следы лап с крепкими как сталь когтями.

Выйти из пещеры можно было лишь тем же путем, каким он в нее проник: через холодный и извилистый туннель в скале тридцати ярдов длиной. Он пробирался по нему во тьме, ссутулившись, фут за футом, ожидая услышать впереди скрежет когтей и низкое рычание вернувшегося в логово хищника. Мысленно взывал к Небожителям, умолял – он был готов принять смерть с радостью, согласно их воле, только пусть это случится под открытым небом.

Выбравшись под жаркие лучи горного солнца, он будто заново родился.

– Ни хрена не получится, – проворчал Харат, возвращаясь из внутреннего двора. – Камень твердый, словно решетку только что вытесали. Чтобы ее проломить, нужно пыхтеть неделю.

– Ясно. Значит, уходим тем же путем. Бери фонарь. Нам пора.

– О, слава сиськам Вавады…

Эгар протянул руку девушке.

– Хочешь на свободу, детка? Ну, вперед. Идем.

Рабыня разинула рот от недоверия, затем схватила его за руку, как утопающая. Харат гоготнул. Эгар ценой немалых усилий сдержался и не врезал ему. Вместо этого помог девушке встать. Под одеялом на ней была тонкая, почти прозрачная хлопковая сорочка, едва доходившая до голеней. Под тканью, облепившей грудь, выделялись темные соски. Харат издал гортанный звук, выражая одобрение, и потянулся пощупать один из мягких холмиков. Эгар стукнул его по руке.

– Мы спешим, – резко сказал он.

– Ты унылый старикашка, Драконья Погибель. – Ишлинак одарил его грязной ухмылкой. – Я же, мать твою, говорил – если тебе надо…

Эгар бросил на Харата взгляд, и тот заткнулся.

– А я тебе говорю, что мы торопимся. Возьми эту гребаную лампу.

Возможно, в его голосе прозвучало напряжение, подобное натянутой струне, и это заставило Харата взять себя в руки. Или ишлинак чувствовал то, в чем Эгар не желал признаваться самому себе. Из каждого темного алькова и проема, из каждой комнаты к ним подкрадывалось нечто зловещее, словно призрак мести за убитых братьев.

«Что-то приближается».

Они помчались обратно через бесконечные комнаты, держа наготове ножи. Не обращая внимания на завернутые в одеяла тела слева и справа, не замечая, просыпаются ли те, наблюдают ли за ними. Неслись в темпе, как на битву, только мусор хрустел под ногами, бежало торопливое пятно света от фонаря, а позади простиралась зловещая тишина. Босоногая рабыня, спотыкаясь, изо всех сил старалась не отставать.

Они выскочили из главных дверей, ведущих в помещение для рабов, и увидели, что трупы никто не тронул. Другие фонари продолжали гореть, отбрасывая уродливо вытянутые, подрагивающие тени. А наверху лестница, по которой они пришли…

Эгар остановился как вкопанный.

Девушка тоже это увидела и издала тихий гортанный стон.

Синее пламя.

Компания Хьила медленно уходила от костра к походным постелям и шатрам, размещенным на древней площади. Рингил наблюдал, как они укладываются спать, словно призраки во тьме, словно духи, плывущие к своим могилам после ночи шумного веселья в компании других немертвых. Дольше всех задержались двое, которые прижимались друг к другу и делили почти пустую флягу с вином. Женщина несколько раз дернула мужчину за рукав, многозначительно поглядывая на него, и в конце концов он ответил: неуклюже поднялся, шатаясь, и потянул спутницу за собой.

– Ну, споки-ночи, господа, – пробормотал он.

– Спи спокойно, Кортин. – Хьил не взглянул на него из-под полей шляпы. – И ты, Энит.

Женщина улыбнулась в слабом мерцании костра.

– Сыграешь нам колыбельную, Хьил?

Музыкант кивнул, хотя явно не был расположен этого делать. Его пальцы извлекли из мандолины нежный каскад нот, и женщина увела спутника прочь, ступая слегка в такт мелодии. Мужчина позволил себя увести, а напоследок обернулся и подмигнул Рингилу. Затем пара исчезла во тьме.