от особняка, отделенного от посторонних глаз каменной стеной, и вышел. Возле ограды есть и личная парковка, Павел не заметил, так как въехал с противоположной стороны, однако тут транспорт почти не ездит, это своеобразная зона отчуждения, где живут исключительные люди…

– Исключительные прохвосты, – сказал Павел, идя к особняку.

Его впустила горничная в униформе и фартуке, после того как сообщила хозяйке о прибытии следователя. Риманте встретила его стоя в гостиной, в которой он побывал однажды три с половиной года назад, ничего здесь не переменилось с тех пор. Она указала жестом на кресла вокруг небольшого столика, что означало – присаживайтесь. Когда сели, спросила:

– Чай? Кофе? Или что другое?

– Благодарю, ничего. У вас нет охраны, как я заметил.

– А зачем? Дом и двор под круглосуточным наблюдением, сюда непросто проникнуть, наряд с автоматами приезжает за четыре минуты, отдел полиции рядом. Что вас привело ко мне?

– Скажите, кем вам доводится Эдуард Парнов?

Зря надеялся, что Риманте как-то проявит беспокойство, это не женщина, она бесстрастная статуя с ледяными глазами.

– Никем, – ответила. – А почему вы интересуетесь им?

– Мы вчера его задержали. Завтра ему будет предъявлено обвинение в убийстве. В двойном убийстве.

– Не может быть, – без эмоций сказала она. – Эдуард не способен на убийство, тем более на двойное.

– Вы глубоко ошибаетесь, у нас уже есть доказательства его прямого участия. А как давно вы с ним знакомы? И как случилось ваше знакомство, при каких обстоятельствах?

Риманте взяла паузу, которая долго не длилась, но ничего существенного не вспомнила:

– Сейчас мне уже кажется, он всегда был рядом… Да, здесь я его подцепила, где ж еще. – Павел грешным делом подумал, что она ошибается: подцепил ее он. – А при каких обстоятельствах… так сразу и не могу вспомнить, я не храню в памяти ненужный мусор.

– А мне кажется, наша память работает автономно от нас.

– Может быть, у вас, – вставила она ему шпильку.

– Я слышал, вы живете за границей, давно вернулись оттуда?

– Не вернулась, а постоянно сюда наезжаю. Иногда меня не бывает пару месяцев, а то и четыре-пять, иногда каждый месяц приезжаю на три дня. У меня здесь куча дел, сейчас пытаюсь продать все.

– Успешно?

– Нет. Крупные объекты не покупают, например этот дом.

– Ну а какие у Эдуарда связи, вам известно?

– Послушайте, он мне не сын, не муж, не брат, с какой стати мне интересоваться его связями?

– Хотя бы с той, что вы обеспеченная женщина, а мошенников, готовых поживиться, очень много вокруг. Слишком беспечно вы относитесь к себе.

– Я слышала о нем хорошие отзывы, этого достаточно, чтобы перекупить мальчика. Эдуард помогает мне с делами разобраться…

Ага, с делами помогает разобраться, как же! Правда, Риманте не похожа на дуру, способную отдать в руки мальчика управление своим состоянием.

– Так он ваш секретарь? – подсказал ей Павел вариант прикрытия банального альфонса.

– Называйте как хотите.

– Но деньги вы ему даете, так?

– Разумеется. Я же сказала, он много помогает, это работа.

Ей стал надоедать допрос, в интонациях послышались нотки раздражения, она крутила кольца на пальцах, каждое стоимостью с яхту. Риманте решила прекратить диалог, категорично заявив:

– Я не верю в чушь, будто Эдуард принимал участие в убийстве. Скажите, что я могу для него сделать?

– Наймите адвоката. Да хоть двух, только это не поможет. Улики против него неоспоримые, и я вас уверяю, он начнет давать показания. Жаль, что с вами мы не нашли общего языка.

Аудиенция закончилась, Павел сел в машину, завел мотор и опять никуда не поехал, смотрел на крышу, возвышающуюся над каменной оградой, думал. Сегодня прошло две встречи, казалось бы, бесполезных, но не все так однозначно. Есть повод над чем поразмыслить, именно поэтому Павел не трогался с места – боялся потерять мысли, лишь включил печку, чтобы не замерзнуть. Он думал о деньгах… О деньгах! Это мощная сила, она управляет, возвеличивает, развращает, убивает…

Вдруг его внимание привлек автомобиль, Павел вытянул шею, как будто без этого нельзя рассмотреть, кто выходит…

Через десять минут в квартире Вараксиных Феликс положил смартфон на стол и пошел к Насте на кухню, чтобы сообщить:

– Пашка звонил, сказал, завтра у нас сбор в десять утра. Хотел сегодня, но хочет переговорить с Семенычем, на это ему понадобится время.

Настя обрадовалась:

– Павел Игоревич? Я пирог сделаю с капустой, он любит. И ни слова тебе не сказал про… хм… ни слова?

– Ни слова, – нахмурился Феликс.

– А извиниться ты не догадался?

– Я пошел к сыну. – Он вышел из кухни, но вдруг вернулся. – И еще сказал, что он все понял.

– Все? А что – все?

– Думаю, следствие закончено.

На следующее утро все приехали вовремя,

…Павел был краток и убедителен, речь свою построил на логике, куда ж без нее. Однако имелись пробелы и даже проблемы, он это понимал, поэтому сказал:

– Ваши предложения, замечания, сомнения.

– А что Семенович? – спросил Феликс. – Ты говорил с ним?

– Одобрил, – ответил Павел. – Тут же не только дело в тебе или во мне, в нем тоже, да и во всей нашей системе. Если б мы проиграли, представляете, что началось бы? На всю страну черная слава, обыски, судилища над нами, конечно. Да, мелкий случай в масштабах страны, заслуживающий лишь краткой заметки в хронике криминала, могли распиарить до заоблачных высот.

Женя Сорин решил высказать свое мнение:

– Ну, герой-любовник ничего не может противопоставить записям, фоткам и действиям. Может, адвокат и попытается вытащить Тройника, его прокурор забьет, как мамонта.

– Прокурора можно купить, – вставил Вениамин.

– Смотря какого, – отмахнулся Женя. – А с остальными… не знаю. Есть двое пострадавших от сковородки, кстати, описания Лоры к ним подходят. Но вот свидетельница Маня… как бы помягче сказать… не очень она убедительная. Ну, правда, ребята, ну, не внушает она доверия, к ней сразу прицепятся адвокаты. Павел Игоревич, а какой главный мотив, ради чего все затеяно? Может, от этой точки нужно плясать?

Действительно, случай неординарный, будут придираться к мелочам, а недостаточные доводы способны развалить дело в суде и вернуть к изначальной точке. У Павла уже были ответы на эти вопросы, он их продумал за ночь.

– Понимаешь, Женя, мотив – это золотое правило, но в нашем случае он неявный. Мы, конечно, до него доберемся, а пока я знаю больше, чем мотив: только деньги помогли совершить это преступление. Вот смотри, Женя, моя бывшая жена Лора: она не плюнет бесплатно, в сущности, об этом сама сказала почти напрямую. Ей обещали заплатить большую сумму, ко всему прочему шантажировали, из двух зол Лора выбрала меньшее – стала мамой, а она далека от материнства. Но