– ничто. Я – меньше, чем ничто. Мы очень и очень крупно вляпались.

– Верю, но с майором встречусь. Он может мне помочь, – рассеянно ответила я, только чтобы не молчать.

Тварь притаилась за плечами, тихая и скромная, словно невинная овечка.

«Это – конец, – крутилось у меня в голове. – Она может уйти и творить что угодно. Калечить и убивать. Где угодно. И никто ее не поймает. И я виновата. Я сделала ее такой. Свободной».

– Он – может… – горько повторил Максим, и я услышала несказанное: «а я, значит, нет?»

Я погладила влажный рукав его футболки, под которым перекатывался жгут напряженных мышц. Хотелось прикоснуться к нему губами. Нелепое желание. Дальше придется идти одной, он меня ни за что не отпустит…

– Я очень устала… Правда… Отвезешь меня домой?

Он едва заметно дернулся.

– Домой? Я собирался отвезти тебя к себе…

– Не сегодня, ладно? Я хочу принять ванну. Мне просто необходимо смыть все это с себя.

Это тоже было правдой, но не всей.

Он собирался что-то возразить, но тут ожила полицейская сирена его телефона. Жужжа и завывая, аппарат полз по торпеде машины, а Максим тянулся за ним рукой. Я поймала трепещущий прямоугольник, прихлопнув его ладонью, словно насекомое, и отдала капитану.

– Капитан Дежин, – только и успел произнести он, а потом только вдыхал и вдыхал пропавший табаком и горючим воздух нагретого солнцем салона, как будто запас места в его легких был бесконечным.

«Ты совсем охренел, Дежин? – было самым мягким из того, что летело в ухо Максиму. – Ты, мать твою, что творишь? Ты знаешь, с кем дело имеешь? Ты хоть немного понимаешь, что происходит? Я зачем тебя туда отправил? – Я с трудом догадалась, что рычит в трубку хладнокровный, как змея, полковник ФСБ. – Немедленно явись в управление, у тебя полчаса».

– Час, – твердо ответил капитан после длинного выдоха, – раньше не успею.

В трубке запищало.

– Мне нужно на работу, – глухо сказал Максим.

Сейчас он на меня не смотрел. Я не чувствовала его взгляда. Рука сжимала рычаг между нами или брала руль, но не касалась меня.

– Конечно.

Душу рвали на куски. В горле встал ком, и слезы подступали к глазам – во всем этом было столько фальши! Мы, словно плохие актеры, играли вымученные роли прямо здесь и сейчас. Он делал вид, что сердит и что ему все равно. Я собиралась его обмануть, собиралась пойти наперекор и сделать его жертву и жертву его друга напрасной. Мне было больно, так больно, что хотелось закричать. Все было неправильным, не таким…

До самого дома мы больше не говорили. Отказавшись от его помощи, я выбралась из машины самостоятельно и обернулась. Он должен знать. Что бы ни случилось – должен.

– Я тебя люблю, капитан Дежин Максим Сергеевич.

Ответ отрезало громким хлопком двери. Потерев плечо, занывшее от замаха, я торопливо пересекла остаток проезжей части перед домом и трясущейся рукой набрала код на двери парадного, едва попадая по нужным клавишам. Зря боялась – никто за мной не пошел. Машина взревела и резко сорвалась с места.

Глава 16

Все напряжение и усталость последних дней обрушились на Дежина одновременно, когда он смотрел Свете в спину. Руки, разом потяжелевшие, сползли с руля на колени, заныла шея. Неожиданное Светланино признание совершенно сбило его с толку. Мозг, занятый поисками выхода из опасной ситуации, отказывался воспринимать подобные вещи.

«Потом, – подумал он. – Потом, Светочка, все будет – и море, и любовь. Да-да, любовь, каким бы странным теперь, на четвертом десятке, это не казалось. Дай мне сначала разобраться со всем».

Света исчезла за железной дверью парадного, ни разу не оглянувшись.

«Чертов дурак, она же напугана побольше твоего!»

Досада и злость на себя застилали Максиму глаза, но выходить, догонять ее и объясняться он не стал. Не умел. В конторе ждал Гречин. Максим резко газанул, и машина вылетела из дворового проезда, распугивая ленивых голубей и зазевавшихся прохожих.

Я не пробыла дома и часа. Как раз заканчивала обед, который не лез в горло, но давал замечательную возможность не отвечать на мамины вопросы, когда в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? Это Максим? – мамин голос был полон недоумения.

– Это не Максим, мамочка, но это ко мне.

Я знала, кто стоит за дверью. Тот майор. И не ошиблась.

Мы проговорили больше часа. Майор, с порога представившийся Романом и не назвавший отчества, определил тональность беседы как дружески-серьезную. Я возражать не стала. Никаким другом он мне не был, это было ясно и мне, и ему, но нам обоим было кое-что нужно.

– Тварь нас слышит? – поинтересовался он, оглядевшись в моей комнате и без спроса заняв кресло.

– Не уверена, что она воспринимает звуки так, как мы. Она понимает мои ощущения и эмоции.

– То есть если вы сочтете, что я представляю опасность…

– Да. Или она сама сочтет, что вы ей не нравитесь, – подтвердила я, едва не передернувшись от высказанного вслух признания.

– Насколько вы ее контролируете, Светлана? – быстро спросил незваный гость, но я не почувствовала никакого намека на опасение с его стороны.

Он оставался спокойным и уверенным в себе, хотя интерес его и не был простым любопытством. Скорее походил на деловой подход.

– Не знаю. Мне и раньше это стоило усилий, а теперь…

– Скажите, как, по-вашему, мы сможем контролировать всю группу?

– Что? Как вы собираетесь это сделать? Вы нашли какой-то способ?

Мелькнувшая было надежда растаяла так же быстро, как и возникла, когда он ответил:

– Нет. По словам профессора Ремизова, наши технологии пока такого не позволяют, но с вашей помощью мы могли бы…

– Нет!

Я вздрогнула, и Тварь мгновенно оказалась за плечами.

– Осторожнее, Роман. Она взвинчена и остро реагирует…

Он вздохнул:

– Чего-то подобного я и ожидал. Остается только один выход – отправить ее, всю, целиком, восвояси, пока она не поумнела настолько, чтобы освоиться в нашем мире.

– А это возможно?

Я невольно подалась вперед.

– Теоретически. Профессор Ремезов готов симулировать взрыв, вытащивший тварей оттуда, где они находились, но для этого нужно, чтобы ваша часть оказалась в эпицентре вместе с остальными.

Ну, конечно, он был прав. Вот только как мне уговорить ее присоединиться к собратьям?

– Она не желает снова становиться частью целого, Роман. Когда мы пытались выбраться из исследовательского центра, я только этого и хотела – попасть на завод, в ту лабораторию, но она не желает.

– Вы знаете, в чем причина?

– Да. Она боится, считает – тут я не могу