Она не отвечала.

Беда, понял он. Точно, беда.

Он сунул телефон в нагрудный карман, так и не выключив, и теперь из кармана слышались тонкие, как комариный писк, затяжные гудки. Она не отвечала.

Как слепой, он пошарил по стене в поисках выключателя, нашарил, и свет зажегся. Сильный ровный электрический свет, свидетельство нормальной жизни, которая продолжалась на всей планете, кроме их квартиры. Он сунул ноги в кроссовки, полез в пиджак за ключами от машины, не нашел, выругался и нашел их на привычном месте возле входной двери. У них в холле стоял длинный резной комод, специально для того, чтобы складывать на него ключи, перчатки и прочую мелочь. Комод Василий Артемьев привез как-то из города Электросталь, где тот продавался в антикварной лавке, и Мелисса этот комод обожала.

– Васька, – говорила она, поглаживая комод, – ну какой ты молодец! Я бы ни за что такую красоту не нашла! И ко всей нашей мебели подходит!

Ему нравилось, что она его хвалит, нравилось, что он такой хозяйственный и она это ценит, и больше всего нравилось слово «мы».

Мы живем в нашей квартире, и к нашей мебели очень подходит наш комод!..

Чтобы успокоиться немного, он тоже глупым движением погладил комод, как будто Мелиссу Синеокову, и выскочил на площадку. Тяжелая дверь гулко стукнула, закрываясь за его спиной, и далеко внизу эхом отозвалась подъездная дверь, тоже гулко стукнув, – кто-то вышел на улицу.

Артемьев нажал кнопку лифта, и совершенно безрезультатно, потому что ничто не отозвалось в глубине шахты ровным гулом. Он нажал еще раз, чтобы убедиться, что лифт не работает, и побежал вниз.

Незашнурованные кроссовки шлепали по ступеням.

Странное дело. В их доме лифт работает всегда. Нет, пару раз было так, что он «висел», но очень недолго. Вызывались монтеры, которые через двадцать минут приезжали и «ликвидировали неисправность». Этого никогда не случалось по вечерам, потому что «зависал» лифт только после того, как в него грузили что-нибудь очень тяжелое, шкафы или пианино, а по ночам никто ни шкафов, ни музыкальных инструментов не возил!..

Беда, все крутилось у него в голове. С ней беда, и лифт неспроста сломался!..

Василий Артемьев толком не знал, куда он должен сейчас ехать, к кому кидаться, и не думал об этом. Почему-то он был совершенно уверен, что так или иначе должен добраться до машины, а там все станет ясно и понятно.

Он сбежал на первый этаж, выхватил из нагрудного кармана телефон, еще раз нажал «вызов» и, едва справившись с кнопками, выскочил на улицу.

Двор был заставлен машинами – на следующем собрании он непременно поругается с председателем кооператива, который все морочит им голову, а шлагбаум так и не работает, и охраны нет!..

В телефоне мерно гудело – ра-аз, два-а, три-и, – а Мелисса не отвечала.

С высокого и широкого крыльца весь двор был как на ладони, до самой кованой решетки с посаженными вдоль кустами и голубыми елками, и фонари освещали траву, казавшуюся черной, и асфальт, казавшийся голубым, и тут он увидел красный джип Мелиссы Синеоковой, кое-как приткнутый в дальнем конце стоянки.

Значит, она приехала! Значит, она была здесь, но так и не дошла до квартиры, в которой спал он, Василий Артемьев! Спал и не знал, что она уже приехала!

Он озирался по сторонам, оборачивался, словно волк, как вдруг в отдалении, слева, сильно ударила дверь, вспыхнули желтым светом фары и взревел мотор.

Эту машину он раньше никогда не видел, но внезапно понял, что Мелисса там! Ему показалось, что он увидел, как в окне мелькнуло ее искаженное лицо.

– Стой!! – заорал он так, что эхо гулко отразилось от стен и пропало за голубыми елками. – Стой!!

И побежал изо всех сил.

Машина сдала назад – свет фар метнулся по забору и пропал, – вырулила на дорожку и рванула вперед.

– Стой, твою мать!..

Он не догонит ее и не остановит. Сердце стучало близко и сильно, как будто просилось наружу. Зрение как-то странно сузилось, так что теперь он видел только стремительно удалявшиеся от него задние фонари и больше ничего.

Он вспомнил про свою машину, только когда добежал почти до угла.

Матерясь так, что у бога и всех его архангелов наверняка заложило уши, и не отводя глаз от красных тормозных фонарей, он по-мчался в другую сторону, чуть не упал, вернее, почти упал, колено ткнулось в бетонный бортик, и он взвыл от боли. Глаза вылезли на лоб, и спина стала мокрой.

Скорее, скорее, красные огни уже совсем далеко!..

Он вскочил в свою машину, одновременно включил зажигание и захлопнул за собой дверь, фары вспыхнули и поглотили свет фонарей.

Злобно оглядываясь через плечо, он нажал на газ и понял, что не выедет. Пришлая «Волга» перегородила ему дорогу, оставив игольное ушко, в которое не протиснулся бы и самокат, не то что верблюд или здоровенный артемьевский джип.

– Мать твою!..

Он подался вперед, но там был забор, кованые прутья, которые никак нельзя было форсировать, а красные тормозные огни были уже совсем далеко!..

Он злобно передернул передачу, резко сдал назад, так что засвистели шины, и уперся бампером в «Волгу».

– От Волги, – следом за песней в приемнике под нос себе выговорил Артемьев, – до Енисея!..

Он снова подался вперед, до отказа, до самых прутьев, заставив джип сунуться рылом почти в забор, еще раз оглянулся через плечо и одновременно нажал на газ и на тормоз, так что колеса, пойманные в тормозные колодки, злобно завибрировали, а мотор бешено завыл, и тяжелый корпус содрогнулся, приготовившись прыгнуть. Светящаяся стрелка, считающая обороты двигателя, упала в красный сектор и там затряслась, и тогда Василий Артемьев отпустил тормоз и в пол утопил педаль газа, и его машина прыгнула назад.

Она прыгнула так стремительно и тяжело, что на долю секунды его бросило на руль, и тут же он услышал грохот, острый звук удара металла о металл, и «Волга» сзади покачнулась и сдвинулась с места, и заорала оскорбленным голосом, и замигала фонарями.

Не дав джипу остановиться, поймав его движение еще в прыжке, Артемьев нажал на газ, и еще, и еще раз. Мотор ревел, сигнализация орала, джип дрожал, как будто напрягая все мускулы, исходил рычащей злобой, и всю эту какофонию катастрофы перекрывал его приемник, который орал во всю мочь:

– От Волги до Енисея Россия моя ты, Россия!..

Джип был значительно тяжелее, но «Волга» стояла неудобно, боком, и сдвигалась медленно, и Василию казалось, что прошли часы, а не несколько секунд, как на самом деле.

В какой-то момент он понял, что теряет из виду машину, увозившую Мелиссу, и страх захлестнул его, но он не дал себе испугаться.

Все будет хорошо. Я знаю это точно. Я успею. Я не могу не успеть!

Он снова подался вперед, снова задрал морду джипа, и снова ударил с разгону, и отшвырнул «Волгу» со своего пути! Теперь она стояла так, что он смог выехать на дорогу, и, поддав ее напоследок бампером, он выскочил на оперативный простор, выкрутил руль и вылетел в ворота, где до сих пор не было шлагбаума, пропади пропадом председатель кооператива!..