В Лейпциге пропала студентка университета. Через три дня исчез и ее любовник. Решили, что обоих похитили. Обратились к Хануссену. Он сказал, что похищения не было: у девушки был выкидыш и она собирается бежать за границу вместе с любимым мужчиной. Слова Хануссена подтвердились полностью. Любовников задержали в Зальцбурге.

Самая знаменитая история произошла в Праге. Чешский Коммерцбанк за три года до этого отправил десять тысяч американских долларов в румынский банк — огромную по тем временам сумму. Пакеты прибыли в запечатанном виде, печати не были нарушены, но денег внутри не оказалось. Вместо купюр — вырезки из немецкого радиожурнала.

Хануссен предположил, что вор служит в румынской таможне и увлекается радиоделом, а на похищенные деньги он купил дом.

Ему принесли фотографии всех инспекторов таможни. Он впал в транс и указал на снимок инспектора Ивана Лазара. Оказалось, что тот действительно купил дом и заплатил долларами. Во время допроса Лазар сознался, но сказал, что похищение придумал другой человек. Тот ни в чем не признался, но одна комната в его доме была завалена самодельными радиоприемниками, как и предсказал Хануссен.

Один из полицейских вспомнил, что три года назад, во время кражи, этот человек служил в почтовом отделении. Поехали туда, удивительным образом нашли стол, за которым он тогда сидел, и в одном из ящиков обнаружили обрезки того самого журнала, страницы которого вложили в пакет вместо долларов…

В Чехословакии Хануссен предпочитал гастролировать в Моравии, где говорили по-немецки. Зрителей было много, он поправил свое материальное положение и стал ездить на «мерседесе». Местные власти разрешили ему в течение полугода читать лекции и устраивать сеансы факирства и хиромантии. Гипноз и телепатия были запрещены. Но и эта удача оказалась недолгой. Чехословацкие власти тоже его недолюбливали.

На фоне других европейских стран Чехословакия казалась счастливой моделью многонационального государства. Иностранные журналисты восхищались гуманным президентом страны Томашем Масариком и переносили это восхищение на всю страну. В реальности чехи и немцы ненавидели друг друга, словаки считали, что чехи их подавляют, и все вместе они были настроены антисемитски.

Мэром либеральной Праги был Карел Бакса, юрист, который был известен в Австро-Венгрии тем, что добился обвинительного приговора по делу о ритуальном убийстве. Невинный сапожник-еврей из восточной Богемии был приговорен к пожизненному заключению. Потом с него сняли все обвинения.

9 февраля 1928 года Эрик Хануссен почувствовал странное беспокойство. Он был готов отменить намеченное на 10 февраля представление. Помощник отговорил его — и напрасно. На представлении оказались переодетые в штатское полицейские, которые внимательно следили за каждым его шагом. После представления Хануссен почувствовал панику. Собрал все драгоценности и деньги и передал своему поклоннику с просьбой отдать жене. Буквально через двадцать минут ворвались шестеро вооруженных жандармов. Он был арестован. Отсидев несколько дней, он был выпущен под залог. Над ним был устроен процесс, который назвали «последним процессом над ведьмами в Европе».

13 марта 1929 года ему предъявили обвинение в обмане добропорядочных граждан Чехословацкой Республики, которые в результате манипулирования понесли материальные потери. Хануссену грозило тюремное заключение от одного до пяти лет. Суд начался 16 декабря 1929 года. Сотни людей готовы были выступить свидетелями — как на стороне обвинения, так и защиты.

Но задача обвинения была очень трудна. Надо было доказать не только то, что все действия Хануссена были циничным манипулированием людьми, но и опровергнуть саму веру в чудеса, что составляет основу религии.

Эксперты на процессе говорили, что находят у Хануссена фантастические способности, что он входит в небольшое число медиумов, чей дар не оспаривается специалистами. Прямо в зале суда он умело демонстрировал свои способности — к полному восхищению публики. 27 мая его оправдали. 28 мая он уехал в Берлин. Этот город, где жизнь кипела и днем и ночью, был рад его видеть.

Такой бурной ночной жизни не знал даже Париж. Эротический мир Берлина включал сто двадцать клубов для гомосексуалистов и лесбиянок. Еще в семи клубах собирались трансвеститы. Кризис Германии нашел выражение и в том, что все больше людей интересовались различными пророками. Город питал болезненную страсть к оккультным наукам и всему сверхъестественному. Берлин привлекал предсказателей будущего, астрологов, гипнотизеров, хиромантов, целителей, количество которых превысило двадцать тысяч.

«Берлин изменился до неузнаваемости, — говорит один из героев романа Лиона Фейхтвангера. — Теперешние берлинцы и слышать не хотят никаких ученых разглагольствований. Они знать не желают ни логики, ни прочих умствований. Подавай им непостижимое, подавай чудо. А в этом твоя сила, тут никто с тобой не сравнится. Более восприимчивой публики ты на всем земном шаре не сыщешь. Нынешний Берлин и ты — вы подходите друг другу, как перчатка к руке. Берлин созрел для тебя».

В Берлине Хануссен стал ясновидящим, для которого не существует тайн. Он угадывал и прошлое и будущее. Разумеется, большей частью он действовал с помощью платных помощников. До начала представления и во время перерыва его помощники смешивались с толпой и искали тех, кто хотел бы участвовать в сеансе. Те сами часто вспоминали в разговоре о каком-то важнейшем событии в их жизни. Помощники обрывали этот рассказ, но все тщательно запоминали.

Существовала система кодов, с помощью которых помощники давали знать Хануссену о том или ином человеке. Например, слова «пожалуйста, тишина» были сигналом Хануссену, что в жизни человека, чье прошлое он взялся угадать, произошло убийство. Отчетливо сказанные слова «Будьте любезны» — свадьба. «Не прочтете ли?» — самоубийство. Если помощник засовывал руки в карманы, человек, судьбу которого Хануссен взялся разгадать, — предприниматель. Если помощник клал руки на колени — учитель. Если проводил рукой над головой — поэт. Если поправлял галстук — судья…

В самом крайнем случае, если помощникам ничего не удавалось узнать о прошлом человека, они возвращали ему запечатанный конверт со словами: «Эрик ван Хануссен может узнать правду только об очень важных событиях». Тогда человек начинал доказывать свою правоту: «Но ведь речь идет о пожаре, который погубил троих моих родственников!»

Хануссен был невероятно внимателен к мелочам и обладал завидной памятью. Для Хануссена его зрители были детьми, которые жаждали чуда. Почти все, даже циники, хотели верить в беспредельные возможности человеческого разума. Он изучал своих зрителей. Даже гадалки умеют по мельчайшим признакам, по реакции лица и тела угадать прошлое человека, чью руку они держат. Хануссен владел этим искусством в совершенстве. Что его отличало — так это беспредельная самоуверенность. Он был уверен: именно его убежденность в собственных мистических возможностях делает их реальными.

«Речь идет, разумеется, не о какой-то жалкой телепатии, — писал Фейхтвангер. — То, что проступает на поверхность, — лишь слабая струйка мощной реки, скрытой в его груди. Он обладает даром интуиции, которую можно было назвать „физиогномической интуицией“… Когда в нем вспыхивает творческая искра, он испытывает такое блаженство, которое и описать невозможно. Близость с женщиной по сравнению с этим блаженством — лишь убогое и пошлое удовольствие».