Плоть и кости. Четыре миллиона лет эволюции. Человеческая матрица.

Тонкими ломтиками мяса.

Спайкер, улыбнувшись, повернулась на каблуках и вышла.

Где-то в одном из миров Посмертия стоял замок доктора Мейзера. Посреди глубокого озера, за высокими гранитными стенами располагался его Приют Заблудших Душ. Где-то в том Приюте находился кабинет доктора Мейзера. В кабинете был стол, а в столе — музыкальная шкатулка.

И в глубине заводного механизма шкатулки была спрятана искусственная Австралия. Под жарким сердитым солнцем простирались просторы красноватой песчаной почвы. Под корой высохшего эвкалиптового бревна рыжий муравей и личинка сжались в смертельном страхе. Трутень был Евой, а белая мягкая личинка — Наоми.

Мансарда превратилась в муравейник, а тот, в свою очередь, подвергся нападению орды чужих муравьев с острыми, как бритва, челюстями. Ева, унеся Наоми из яслей, метнулась через тайный ход наружу, в ночь. До рассвета Ева пряталась под корой бревна.

Отыскав древесный гриб, Ева покормила личинку. Она понимала, что надо искать других спасшихся муравьев. Однако солнце убьет Наоми за считанные минуты. Даже здесь, под корой, малышка стремительно теряла влагу.

Ева оставила Наоми в трещине коры и стала обследовать окрестности. Она обнаружила отверстие со странным запахом, которое уходило прямо во влажный прохладный подпочвенный слой. Окрыленная, она забрала ослабевшую личинку и потащила ее внутрь дыры в темное гнездо под землей.

Второпях она забыла поставить ориентиры и вскоре безнадежно заблудилась в многочисленных туннелях подземного лабиринта.

Потом она вышла на гнездо термитов. Она заблудилась в термитнике! Если ее обнаружат термиты-рабочие, то никакого снисхождения ни к ней, ни к ее умирающей личинке ждать нечего.

— А мы так далеко зашли! — простонала Ева. — Какая досада!

Наоми не отвечала. Но она была жива, просто пыталась разобраться в других вещах. Например, неужели она действительно личинка? Наоми казалось, что совсем недавно она была пластиковым скелетом динозавра. А ее мать — женщиной. Довольно странно для муравья, если вдуматься.

Наоми поняла, что кто-то пытается их запутать, а сам прячется. А это, по мнению Наоми, было грязной игрой.

Это я-то прятался? Вовсе нет! Я не прятался. Я был везде, где она искала. Или она думает, это так легко — в один момент развернуть панораму Австралии? Как будто мне больше нечем заняться!

Наоми начала терпеливо изменять условия муравьиной истории. Во-первых, они находились не в туннелях термитника, а в маленькой хижине дровосека посреди Черного Леса. Во-вторых, Ева была не муравьем, а женой дровосека. И в-третьих…

Я попытался остановить ее. Но к тому моменту я был уже очень ослаб.

Робот в шоферской куртке с лицом из черной кожи и красными стеклышками вместо глаз пробирался сквозь заросшую кустарником пустошь. Солнце палило вовсю. Под ногами шуршали камешки.

Алекс остановился, прикрыл от солнца глаза рукой в черной перчатке и оглядел горизонт. Он заметил вдали зеленую точку и направился в ту сторону.

Он чувствовал себя одиноким и потерянным. Никогда раньше, путешествуя внутри шкатулки, он не удалялся надолго от жены и приемной дочери. «Эта шкатулка, — решил он, — определенно сдала».

Он дошел до гигантского баобаба, который рос посреди пустыни, его листья трепал сирокко, и ветви тяжело колыхались. Под деревом была приятная тень.

Но когда Алекс приблизился, дерево внезапно зарычало на него.

— Давай, покажи себя, — подумал Алекс.

Корни дерева вздыбились из-под земли, изогнувшись, как кобры. Земля вокруг Алекса зашевелилась. Корни вздернулись и закачались в воздухе.

Они не напали на Алекса. Корни обернулись к стволу баобаба, окружая его кольцом. Алекс отошел на безопасное расстояние и попытался осмыслить увиденное.

Ветки скрутились и начали хлестать по корням. Корни зажимали ветви в петлю и старались, схватив, утянуть их вниз. Ветви упорно боролись с корнями, вырывая их из почвы. Листья, трясясь, опадали с ветвей. Дерево вело войну с самим собой.

Потом корни отрастили рты с зубами, клыками и бородками из маленьких корешков. Они злобно кусали ветви. А ветви отрастили деревянные когти и деревянные шпоры и били ими по шипящим-свистящим корням.

В конце концов дерево застыло, превратившись в груду обломков. Оно разрушило само себя.

С безоблачных небес послышался гром, сверкнула фиолетовая молния. Молния ударила в разрушенное дерево. Алекс упал плашмя на землю, прикрывая голову руками. От останков баобаба полетели во все стороны щепки.

Когда Алекс вновь решился поднять голову, от дерева ничего не осталось. На его месте зияла дымящаяся дыра. Где-то на задворках сознания Алекса зазвучала детская колыбельная.

Есть дыра на дне морском.

Есть нора на дне морском.

В той норе на пне большом

Ветка есть на дне морском.

Робот встал на бутсы и пересек взрыхленный участок земли вокруг лунки, где только что стояло дерево. Встав на четвереньки на краю образовавшейся ямы, он заглянул внутрь. На дне дыры блестели глянцево-черные зерна-семена, по виду напоминавшие угольки.

Вот где истоки, вот где корни всех моих проблем! В этих потаенных зернах заключается источник силы. И безумия. Концентрированного безумия. Мейзер просто украл их у меня. Но теперь я могу их вернуть.

Алекс сунул руку в дыру и дотянулся до угольков-семян.

Может быть, проблема не в том, что я сумасшедший? Что, если проблема в том, что я не позволяю себе быть сумасшедшим? И в поисках корней сумасшествия все время пытался разорвать себя на части, как это дерево?

Алекс потрогал глянцевые зерна рукой. Затем схватил одно из черных тлеющих угольков-семян. Кожаная перчатка зашипела, съеживаясь от нестерпимого жара.

Алекс вытащил руку из дыры и встал. Открыв кулак, он посмотрел на черное зерно, лежащее у него на ладони, размером со сливовую косточку.

Затем он прижал перчатку к лицу в том месте, где у человека находится рот. Семечко прожгло дыру в оболочке робота. Тогда он протолкнул его в эту дырку и сглотнул, чувствуя, как огненное семечко проходит по шее и попадает в грудную клетку.

— Безумие, — подумал он, — так вот каково оно на вкус.

Алекс развернулся и зашагал в том направлении, откуда пришел. Он все убыстрял и убыстрял шаг. Ему нужно найти Еву и Наоми. Он побежал.

Там на ветке да в гнезде,

Что находится на пне,

Что стоит на морском дне,

Сидит птица со птенцом.

И я больше не мог удержать его там. Я уже не я. Мой ззззззззззззаавоод кончааааааетсяяяяя.