Он показал на раскинувшиеся вокруг пустынные поля и успокаивающе погладил девушку по плечу.

— Для страха нет причин. Видишь, никого! Жао наверняка сейчас рыщет по реке, если, конечно, он там вообще был. А гангстеры остались далеко, в Шанхае.

Старый Вок, лаская обезьянку Цянь, с легкой улыбкой прислушивался к незнакомой русской речи и на всякий случай согласно кивал, когда Саша смотрел в его сторону. Дождавшись, пока белый замолчит, китаец предложил:

— Пошли? Солнце уже высоко.

— Правильно, хватит болтать. Вперед! — поддержал его Лобанов.

Сграбастав Фына за грудки, он подтянул его к себе и что-то тихо сказал. Глаза бандита блеснули, но, когда могучая рука гиганта разжалась, китаец съежился и послушно поплелся перед капитаном, словно тот был его конвоиром.

— Саша, помог бы ты женщинам, — крикнул Юрий.

Руднев прошел вперед, забрал у Ольги поклажу и взял девушку под руку, радуясь неожиданно предоставившейся возможности побыть с ней почти наедине. Понимающе улыбнувшись, Люй догнала старика и пошла рядом с ним, чтобы не мешать молодым людям: их отношения давно перестали быть секретом для наблюдательной китаянки.

Развлекая Ольгу ничего не значащей болтовней, Руднев оглянулся и с удивлением увидел, что Лобанов мирно беседует с бандитом. Но о чем же они говорят? Отчего несговорчивый, подозрительный капитан вдруг сменил гнев на милость и позволил Фыну такие вольности? И почему Юрий хмурится и кусает ус, слушая бандита? Загадка…

Разрешить ее на дневном привале не удалось. Прячась от палящих лучей, все сгрудились на клочке тени. Время отдыха пролетело незаметно, и Саша не успел переговорить с Юрием. Потом он всю дорогу раздумывал над тем, что заставило его друга изменить отношение к Фыну, но не находил ответа. Когда остановились на ночлег, Лобанов улучил момент и шепнул:

— Надо поговорить. Не спи…

Люй подала миски с неизменным рисом, потом налила чай. Мужчины покурили перед сном и начали укладываться. Сегодня первую половину ночи предстояло бодрствовать Юрию. Подмигнув Саше, капитан подбросил сучьев в костер, уселся около большого камня и прислонился спиной к его нагретому за день шершавому боку. Руднев завернулся в одеяло и улегся между Фыном и женщинами. Пожелав Ольге спокойной ночи, он закрыл глаза, делая вид, что задремал. Надо дождаться, пока все угомонятся. Люй еще возилась с казаном и котелками; старик вздыхал, поудобнее укладываясь и что-то ласково говорил любимой обезьянке; Ольга ровно дышала, сразу заснув после трудного, беспокойного дня; Фын, укрывшись с головой, безмятежно похрапывал. Ничего, скоро все заснут и наконец-то представится возможность спокойно поговорить с Юрием.

В сухой, выжженной солнцем траве что-то тихо шуршало — наверное, ползли по своим делам букашки, пробираясь между тонких стебельков, казавшихся им огромными стволами в непроходимых зарослях. Или это снуют рыжевато-серые полевые мыши, запасая в кладовки зернышки?..

Саше вдруг почудилось, что он стал маленьким зверьком с острой, усатой мордочкой и черными глазами-бусинками. Вот бежит он в густой траве, чутко поводя носом в поисках вкусных зерен, чтобы вдоволь наесться и запасти на зиму в норку. А там тепло, уютно, как в детстве, когда жил в родительском доме… Но тут налетает студеный ветер, вырывает, из травяного гнезда, бросив под облака, и несет, несет в несусветную даль…

И неожиданно словно выросли за спиной широкие крылья и почудилось, будто он стал совой, высматривающей острым глазом добычу. Пискнув, метнулся мышонок, накрытый тенью смерти, но не уйти ему от острых когтей и страшного клюва…

Глухо вскрикнув, Руднев открыл глаза и проснулся. Черт, кажется, он позволил себе задремать? Но что это? Небо над головой заметно посветлело и отливает перламутром, предвещая скорый рассвет.

Сколько же он проспал? Почему Юрий не разбудил его? Решил отложить разговор и дать другу отдохнуть, взяв на себя труд нести охрану их лагеря до утра? Очень благородно с его стороны, но уж если делить тяготы путешествия, то поровну.

Приподнявшись, Саша поглядел на камни, около которых вечером устроился Лобанов. Сейчас Юрий усмехнется и лукаво прищурит единственный глаз. Однако увиденное повергло его в изумление: неутомимый гигант сладко спал, запрокинув голову и раскинув могучие руки — словно намеревался обнять весь мир и прижать его к широченной груди.

Что за притча?! Юрий спит?! Где его револьвер? Как он мог позволить себе заснуть на посту?

Обернувшись, Руднев похолодел: Фын исчез…

Голова болела и слегка кружилась после странных сновидений, в которых Саша видел себя то мышонком, то охотящейся за ним совой, но какое это сейчас имело значение? Бандит обманул их всех и бежал! Проклятье! Не уследили за змеей, а теперь жди, когда и где она вонзит в тебя ядовитое жало.

Судорожно выпутавшись из одеяла, Руднев дрожащей рукой схватился за карман. Хвала Создателю — оружие на месте. Вытащив револьвер, он открыл защелку и проверил барабан. Патроны целы. Желтые донышки гильз с маленькими кружочками пистонов плотно сидели в каморах. Поставив барабан на место, Саша взвел курок и огляделся.

Костер почти потух. Над подернутыми сизым пеплом углями чуть вился слабый дымок, готовый исчезнуть, если не подбросить хвороста. Рядом глухо постанывала Ольга: наверное, ее мучили кошмары. Но будить девушку Руднев не стал — пусть пока спит, пробуждение и так окажется не слишком приятным, после того как она узнает новость о Фыне. Зато по крайней мере от сердца отлегло: она здесь, жива, а это для него дороже всех сокровищ на свете.

Так, а где Вок и его племянница Люй? Вон они, лежат по другую сторону костра. Одеяло старика едва заметно шевелилось — видимо, ворочалась во сне прижавшаяся к хозяину обезьянка, устраиваясь поудобнее. Встав на четвереньки, Саша помотал тяжелой головой и подполз к старику. Надо проверить, жив ли он, не придушил ли мстительный бандит сонного проводника: если самому Фыну не достанется золото, то пусть и другие до него не доберутся. Хотя зачем тогда бандит тащился с ними к горам, терпел зной и ночевал на голой земле? Впрочем, разве поймешь, какие замыслы родятся в головах китайских бандитов?

Вок спал. Из-под одеяла высунулась маленькая черная лапка, потом появилась мордочка. Цянь с любопытством глянула на Руднева. Скорчив уморительную гримасу, потянулась к нему, но, передумав, нырнула к хозяину и притихла. Решив не будить Вока, пока ничего неизвестно, Саша направился к Лобанову.

Как ни странно, револьвер капитана лежал рядом с его разжавшейся во сне рукой. Схватив оружие, Саша убедился, что оно исправно и заряжено. Вокруг было тихо, не раздавалось никаких подозрительных звуков, однако эта гнетущая тишина будоражила нервы сильнее любого шума. Казалось, вот-вот произойдет нечто непоправимое, и, чтобы не поддаться панике, Руднев затормошил друга.

— Юра, проснись, Юра!

— Который час? — сонно пробормотал капитан, пытаясь перевернуться на бок.

— Подъем! — рупором приложив ладони к его уху, почти прокричал Руднев. — Тревога!