Этой ночью Блейду было о чем подумать. Не задержи его буран в этой развалюхе, сидел бы он сейчас в Тиаронде, обсуждая с суффраганом Гиларрой детали завтрашней церемонии, которая окончательно отправит набожного и жалкого болвана Заваля к его драгоценному богу. Кроме того, на уме у Блейда были один-два плана, которые следовало применить для того, чтобы обеспечить полную покорность Гиларры. Планы, о которых она не узнает до тех пор, покуда не решит заартачиться

Впрочем, Блейд не собирался попусту тратить время, тревожась о том, чего все равно не изменишь. Хотя снежная буря и держит его здесь, в то время как он должен быть в Тиаронде, снег не станет опасной помехой его планам. Такой буран в самом начале зимы, как правило, к утру выдыхается сам собой. При нем две дюжины крепких воинов, которые без труда расчистят дорогу к Тиаронду.

Блейд давно уже задумал избавить Каллисиору от нелепой религии, мертвой хваткой вцепившейся в горло страны. Только уничтожив дарованную богом власть иерарха — залог суеверного преклонения подданных, — он мог сам стать во главе страны. А когда Каллисиора будет в его руках, за нею последует Гендиваль. Этот край — превосходная опора для следующего шага: низвергнуть глупца Кергорна и самому возглавить Тайный Совет.

Не спеши делить шкуру неубитого медведя, сурово приказал себе Блейд. До Гендиваля пока еще очень и очень далеко. Сейчас его главной заботой должна быть Каллисиора — и до сих пор все здесь шло согласно его замыслу. Хитроумная интрига, которую Блейд задумал и начал претворять в жизнь еще много лет назад, наконец-то заработала — и результаты оказались даже лучше, чем он ожидал. Он намеревался сломать Заваля, подорвать его уверенность в себе, лишить его веры и почитания подданных. Единственное, что не учел при этом Блейд, — безудержную ненависть Серимы к иерарху. Ее слова о Великом Жертвоприношении, варварском древнем обычае, который город унаследовал от дикого и мрачного прошлого, — слова эти прозвучали как нельзя кстати. И вот теперь Заваль, натворив в последние дни немало истерических глупостей, все равно что сам себя возвел на жертвенный костер. Все идет согласно плану, сказал себе Блейд, — все, кроме одной непредвиденной и жизненно важной детали. Дракон.

С какой стати вдруг он объявился в Каллисиоре? Ответ мог быть только один. Дракон направлялся в Гендиваль, дабы обсудить с Кергорном разрушение Завес, и если пустынный житель отважился на такой риск — тогда, похоже, архимаг все-таки решил действовать.

Что ж, на этот раз Кергорн опоздает… но все же Блейд понимал: чтобы наверняка добиться успеха, он должен как можно дольше хранить в тайне свои действия. К несчастью, появление дракона могло означать лишь одно: он никогда не отправился бы в такой опасный путь в одиночку. Если только его спутник или спутники не погибли в оползне — а солдаты Блейда, скрупулезно обыскав окрестности, никого больше не нашли, — значит, где-то поблизости бродит на воле по меньшей мере один неизвестный чародей.

Блейд резко остановился. Узнали его или нет — что, в общем, маловероятно, потому что большинство нынешних полевых агентов слишком молоды, чтобы его помнить, — все же остается крохотный шанс, что он будет раскрыт прежде, чем сумеет во второй раз открыто выступить против Совета. За годы своего изгнания Блейд потратил немало усилий, чтобы скрыть свою истинную сущность, — еще и по этой причине он медлил так долго, прежде чем начать действовать. В Каллисиоре, как и в других краях, тут и там жили тайные соглядатаи Совета. Набранные из местных жителей, они жили обычной, повседневной жизнью, пряча истинное свое лицо даже от родных и близких. Это с их помощью Кергорн узнавал все, что творилось в мире, и именно они были самой грозной опасностью для Блейда, когда он впервые появился в Каллисиоре, — опасностью, которую он со временем терпеливо и тщательно устранил.

Далеко не все в Гендивале были согласны с Кергорном. У Блейда было много сторонников, которые, увидев, какая участь постигла их предводителя, сочли за благо покориться решению Совета. И все же многие из них все эти годы оставались верны его идеям. Постепенно и крайне осторожно Блейд сумел направить послания нужным адресатам, и когда прежние соглядатаи Совета в Каллисиоре расстались с жизнью — а кое-кто и не без посторонней помощи, — Блейд понемногу заменял их своими сторонниками. Так продолжалось до тех пор, пока вся Каллисиора не оказалась у него под контролем, и он уже полагал, что может без помех приступить к исполнению своего плана. И вот…

Да зачем же я беспокоюсь ? Пускай буран сделает свое дело. По губам Блейда вдруг пробежала улыбка. Ну конечно же! Если даже этот неведомый чародей не погиб в оползне, вряд ли ему, чужаку, удастся пережить в горах чудовищную снежную бурю. Еще не все потеряно — пока.

Его размышления прервал внезапно пронзительный вопль, доносившийся снизу. Похоже, Заваль все никак не угомонится. И так, вероятно, будет продолжаться до тех пор, пока его не поглотит жертвенное пламя. Блейд уже хотел спуститься вниз по шаткой и ветхой лестнице, но передумал. Его давно уже занимало странное преображение иерарха, случившееся на Змеином Перевале, но лишь сейчас его осенила занятная идея…

Поглядим-ка, подумал Блейд, как он ведет себя, когда считает, что за ним никто не наблюдает? Взяв с собой одеяло и лампу, он перебрался в дальний конец чердака и пристроился как раз над комнатой, в которую поместили Заваля. Опустившись на колени, Блейд внимательно обследовал пол и обнаружил-таки зазор между досками. Увы, в комнате внизу было слишком темно, чтобы ясно видеть, что там происходит, но если Заваль вновь начнет бесноваться, вдруг да услышишь что-нибудь интересное? Блейд положил на пол рядом со щелью сложенное одеяло, задул лампу и, устроившись поудобнее, приготовился ждать.

Нет, нет, нет! Оно здесь, у меня в голове! Уберите это, уберите, УБЕРИТЕ!

Внутри Заваля было чудовище. Всем своим сознанием он чуял его пугающе чуждое присутствие, затмевавшее, словно тень, все его мысли и поступки. Там, на вершине горы, мир обрушился на Заваля с беспощадной, убийственной мощью оползня, который поглотил дракона. Мириаль покинул своего слугу, и он сделался беззащитен перед силами ада. Им овладело некое неназываемое зло, переместившееся в него прямиком из мертвого дракона — там, на горе. Заваль ощущал, как присутствие чужака распирает его голову, и так уже готовую лопнуть от обилия мыслей — и своих, и совсем непонятных, непостижимых. Они то возникали в его сознании, то исчезали снова, словно чудовищные рыбы, резвящиеся во мрачных глубинах смятения и страха. Голова нестерпимо болела от обилия мыслей, образов, воспоминаний, насильно втиснутых в хрупкий сосуд его мозга — все равно что втиснуться в сапоги лилипута.

Во мраке своей временной темницы иерарх снова и снова пытался избавиться от стянувших тело веревок, хотя, по правде говоря, он и сам не знал, зачем это делает. Сопротивляться нет смысла — теперь он уже должен был бы это понять. Всякий раз, когда он пытался побороть судьбу, дело оборачивалось новым его поражением. К чему же тогда мучиться? Воистину он проклят Мириалем и на сей раз ему не избежать уготованного конца. Завтра вечером все будет кончено — и это, быть может, к лучшему. Как он смог бы жить дальше, если в голове у него сидит демон?