— Если бы Трентем не подоспел…

— Ты бы и сам справился.

Он помолчал, потерся щекой о ее колено и пробормотал:

— Наверное.

Остаток дня Леонора опять провела в постели, чувствуя себя разбитой и несчастной. Но следующее утро принесло облегчение. Вновь пришел доктор, проверил зрение и чувство равновесия, ощупал шишку на голове и объявил, что вполне доволен результатами осмотра.

— Но еще несколько дней, милая барышня, я посоветовал бы вам избегать напряжения и беречь силы.

Леонора согласно кивала, а сама раздумывала, сколько напряжения и сил ей понадобится, чтобы добиться возможности принести извинения и получить прощение.

Она спускалась по лестнице, медленно и осторожно ступая, и вдруг увидела сэра Хамфри. Он сидел на скамье в холле и теперь поднялся, опираясь на трость.

— Тебе лучше? — неловко улыбаясь, спросил он.

— Да, спасибо, намного лучше!

Она уже готова была засыпать его вопросами по поводу домашнего хозяйства, которым в силу обстоятельств пренебрегала последние несколько дней; что угодно, лишь бы не служить вновь жилеткой и не отпускать чужие грехи! Потом Леонора вздохнула и покорилась: дяде нужно было выговориться и, так же как Харриет и Джереми, примириться со своей совестью. Ну и с Леонорой тоже. Поэтому она послушно оперлась на руку сэра Хамфри, и они прошли в гостиную.

Этот разговор оказался тяжелее, чем предыдущие два. Они сидели рядом на диване и смотрели в сад — не видя его. К удивлению Леоноры, сэр Хамфри отсчитывал свою вину с давнего времени. Он, само собой, извинился за недоверие к ее словам, но потом перешел к тому, о чем думал последнее время и что волновало его по-настоящему.

— Видишь ли, дорогая, после того как Патриция умерла, мне было так больно, так тяжко, что я замкнулся в себе. Я охотно взял вас — тебя и Джереми; когда в доме двое детей, труднее предаваться меланхолии. Вы были якорями, которые надежно удерживали меня от хандры. Но я боялся — боялся опять пережить эту боль и не хотел больше забояться о ком-то, пускать кого-то в свое измученное сердце. Поэтому я так и не стал по-настоящему близок ни тебе, детка, ни Джереми.

Дядя повернулся, и Леонора со смешанным чувством жалости и неловкости взглянула в его старческие, полные слез глаза.

— И я не смог дать тебе то, что должен был, — заботу любящего сердца. Мне стыдно… И теперь, теперь я понимаю, что и себя я обделил, лишил того, что могло бы быть меж нами… И все же сейчас, после того, что случилось, я понял, что мне так и не удалось избежать привязанности.

Видимо, это не всегда происходит осознанно…

Он сжал ее пальцы и пробормотал:

— Когда мы нашли тебя там, на полу, почти мертвую… — Голос старика прервался.

— Ну же, дядя, не надо! — Девушка прижалась головой к его плечу и гладила его рукав. — Все позади, а я цела и невредима.

Сэр Хамфри немного оживился, откашлялся и, потрепав ее по плечу, сказал:

— Ты права, детка. Оставим это в прошлом. А теперь будем жить так, как давно следовало, да?

— Да, дядя. — Леонора была растрогана и торопливо поморгала, прогоняя слезы.

— Ну и хорошо. А теперь расскажи мне, что вы с Трентемом обнаружили. Это имеет какое-то отношение к работе Седрика?

Леонора объяснила, потом принесла несколько журналов.

— Ага. — Сэр Хамфри пробежал глазами страницу-другую, потом обозрел стопку, лежащую в углу, и спросил: — И как далеко ты продвинулась?

— Я только на четвертом, но…

И девушка принялась объяснять, что кузен заполнял журналы не в хронологическом порядке.

— Да, должно быть, у него была какая-то своя система… — протянул дядя. — Возможно, что для каждой идеи, находящейся в работе, он заводил отдельный журнал. — Старик захлопнул пыльную тетрадь и заявил почти торжественно: — Думаю, лучше этим заняться нам с Джереми. Толку будет больше.

— Но как же Месопотамия? — растерялась Леонора. — И Шумер?

Она знала, что сейчас они проводят какое-то исследование по поручению Британского музея.

Дядюшка презрительно фыркнул и с трудом поднялся на ноги, тяжело опираясь на трость.

— Музей может подождать, а этот негодяй — еще неизвестно. Вдруг он замыслит еще что-нибудь столь же опасное? Кроме того, — сэр Хамфри усмехнулся и подмигнул Леоноре, — музей все равно не найдет других специалистов, способных выполнить эту работу.

С этим спорить было невозможно. Девушка дернула за шнур звонка и, когда явился Кастор, велела ему перенести кучу журналов в библиотеку. Кастор вызвал лакея, и они отправились в, библиотеку целой процессией: впереди шел слуга с кипой дневников в руках, за ним — сэр Хамфри с одним из журналов под мышкой, а следом — Леонора.

Джереми поднял голову от клинописи и с изумлением посмотрел на вошедших.

— Освободи-ка место, — ворчливо велел дядя, указывая на заваленный книгами и рукописями стол. — У нас с тобой новое задание. И очень срочное.

К удивлению Леоноры, брат послушно принялся расчищать место. Как только слуга водрузил журналы на стол, Джереми взял верхний и, открывая, спросил: — А что это?

Сэр Хамфри объяснил. Леонора добавила, что они с Тристаном надеялись отыскать в этих записях кузена ключ к разгадке — какую-нибудь формулу, имеющую большую ценность.

Брат, который уже погрузился в чтение, пробормотал что-то нечленораздельное. Дядя опустился в свое любимое кресло и раскрыл журнал, который принес с собой.

Леонора отправилась проверять, как идут приготовления к обеду и прочие домашние заботы. Она вернулась через час с небольшим. Дядя и племянник сидели, склонившись над записями Седрика. Когда девушка взяла журнал из стопки, Джереми поднял голову и уставился на нее, близоруко щурясь.

— Ты что?

— Я хотела помочь.

Брат покраснел и бросил растерянный взгляд на сэра Хамфри:

— Видишь ли, для того, чтобы дело хоть как-то продвинулось, тебе придется проводить здесь большую часть дня.

— Но почему? — с недоумением спросила Леонора.

— Мы только начали, но работенка предстоит кошмарная. Чтобы выяснить, по какому принципу он разносил записи по разным журналам, и разложить все это в хронологическом порядке, нам приходится постоянно сверяться друг с другом. А так как времени мало, то мы решили делать это в устной форме — записи затормозят дело. Мы давно работаем в паре и уже привыкли… Поэтому, — он смотрел виновато, — если ты можешь пока уделить внимание другим аспектам расследования, то это было бы здорово. Мы все продвинулись бы вперед намного быстрее.

Леонора кивнула. Она не обиделась, потому что понимала — они не пытаются избавиться от нее. Джереми сказал правду — они эксперты, а она, как дилетант, может лишь путаться под ногами, внося сумятицу в отлаженный механизм. К тому же девушка не могла позволить себе запереться в библиотеке и бросить на произвол судьбы хлопоты по хозяйству, дом, слуг… и кое-кого еще.