товарищ. То есть Корчагин теперь тоже ответственный товарищ, но такой, без родословной. Пока он как щенок без ошейника с биркой. Сразу и не скажешь, породистый или дворянин.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Корчагин!

— Здравствуйте…

Товарищ на товарища походил не очень. Упакованный знатно, в фирму́, но не так, как принято сейчас у большинства советских людей. Фирма́не кричала о себе, она намекала. И намёк этот мог заметить не каждый. Лихарев мог — в приличных компаниях приличных людей, чаще за рубежом он встречал такие скромные пальто, костюмы и ботинки. Так во все времена одеваются люди, не переживающие о стоимости своего гардероба. Они могут купить ДАЖЕ недорогую вещь, лишь бы стильно, качественно и сочеталось с их имиджем. И непонятно, почему посетитель говорит без акцента. Когда товарищ дорастает до таких вещичек, он перестает приходить сам, к нему вызывают. В лучшем случае приглашают.

— Меня зовут Эрнст Браун, я представляю газету «Монинг стар», если вы слышали про такую.

— Тогда уж Йонест, а не Эрнст. И да, вашу газету я почитывал.

— Удивительно, откуда вы знаете правильную транскрипцию моего имени?

— На младших курсах играл в английском театре-студии нашего университета. Пьеса «Как важно быть серьезным» Оскара Уайлда.

— О да, там было немало моих тёзок! Эдмайрабл! Сорри, великолепно!

— Да ничего особенного, все советские студенты активно развиваются не только в учебное время. А вот ваш акцент, которого нет — вот что удивительно. А еще более удивительно, что ко мне постучался сотрудник коммунистической газеты, а не «Дейли телеграф».

— Признаться, я сотрудничаю не только с «Монинг стар».

«Началось» — подумал Корчагин.

Глава 25

Такой долгий день

Обожаю зиму! Особенно такую, когда за окном не слякоть, а снег и морозец, а я дома в шортах и футболке. Ибо плюс двадцать четыре и батареи еще не вовсю фигачат — я регулировочный кран предусмотрел. Тройное остекление не стеклопакет, но тоже кое-что значит. Хорошо! Жанна, та вообще рассекает в моей футболке на все её округлости и впуклости без прочих элементов одежды. Любит провоцировать оторва театральная! Да и пускай, когда ей еще жить активной половой жизнью, как не в молодости. С кем, как не со мной. А остальные девушки и дамы пусть выкручиваются, как хотят. Без моей помощи. Вот такой я эгоист и однолюб.

— Жорж, я сегодня у тебя останусь?

— Нет. Боюсь, что сегодня мой гость может поднять слишком серьёзные вопросы. А ты не под подпиской.

— А кто придёт? Я его знаю?

— Знаешь. О, Жанна, вопрос тебе как целевой аудитории: что ты думаешь о новой газете? «Черным по белому».

— И это правильный вопрос, Жорж! Что я думаю… — Вот не надо так выгибаться, чтоб чёрный треугольник выглядывал из-под обреза футболки. Или пусть. — Я думаю, что их скоро закроют. У нас все на курсе спорят, сколько газета продержится. Ребята молодцы, конечно, им дали шанс, они отрываются по полной программе. Но слишком смело, так у нас нельзя. Погоди, а кто придёт-то? Зубы не заговаривай. Женщина? Она красивее меня, да? Я тебе надоела? И опять позы принимает призывные актриса фигова.

— Михаил Корчагин собственной персоной.

— Корчагин. Фамилия смешная. Это тот студент, которого я помогала пугать? Он с журфака, кажется. Точно! С журфака МГУ. И ты его вербовал на какой-то проект.

— Угу, он и есть. Ты молодец, Жанна.

— Погоди-ка. Это что, как раз тот самый проект, и поэтому ты сейчас спросил про «Черным по белому»? А он там что делает, стучит вам вполголоса?

— Вообще-то он исполняет обязанности главного редактора. Стучать ему некогда.

— Да иди ты! КГБ завербовал редактора молодежной газеты? — Мотаю головой и улыбаюсь. — Нет? КГБ создал резкую молодежную газету⁈ Оппозиционное издание — ваш проект? — Снова мотаю головой.

— Не оппозиционное, а революционное. Весь мир насилья перестроим под наши планы, а затем…

— Охренеть! Вам было мало, что председатель КГБ был генсеком…

— Во-первых, на момент избрания в генсеки он был пенсионером. А во-вторых, всего годик полежал у руля — это не считается. «На семьдесят девятом году жизни после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание на пост генерального секретаря ЦК КПСС избран…»

— Милославский, и ты вот так просто, потрясывая мошонкой, мне всё рассказываешь?

— Чего это потрясывая? Я в шортах, между прочим. А вот ты голопопая. Если серьёзно — сам не ожидал, что проект взлетит так высоко и так быстро. В какой-то момент ты бы всё равно увидела его фамилию, сопоставила, просекла фишку. Лучше так вот, чем ты бы не удержалась и начала развивать свою мысль, вслух что-нибудь неправильное говорить при посторонних.

— Вон чего. А я думала, повышаешь уровень моей вовлеченности. Типа доверять стал.

— Угу. Обложил подписками, оформил как секретного сотрудника… Оно тебе зачем?

— Ты прав, мне такого не надо. Знаешь, я тебе благодарна. Реально умный и предусмотрительный. Иногда даже скучно с тобой. Моя мама думала, ты непременно меня потащишь в какую-то авантюру, а выходит наоборот, прикрываешь нашу семью. Пользуешься служебным положением.

— Как могу. Я вообще считаю, что нет никакой пользы от служебного положения, если им не пользоваться. Пользуешься вниманием у женщин или авторитетом в коллективе? Так пользуйся!

— Кобель, одно слово — кобель! Как напользуешься, ко мне не подходи, пока в кожвендиспансере не проверишься. А то знаю я вас гусар. Когда этот твой Корчагин придет?

— Через час.

— Тогда я уже сваливаю, пожалуй. Чтоб не столкнуться в дверях. А то не сдержусь, ляпну что-нибудь в духе: «Меня он уже попользовал, твоя очередь, Михаил!»

— Вот же ты язва! Родителям привет от меня передавай. А впрочем… давай отвезу тебя на машине, мне спокойнее будет.

— А вот это правильно, Милославский. Меня надо холить и