Голова у Роберта начала раскалываться. Он выпустил из рук опустевшую бутылку, и она покатилась по полу. Раскинув руки по бортам ванны, Роб провалился в глубокий сон…

После того как Грейс поведала Жанетт о превращении Амбер в Габриелл; француженка попыталась утешить свою подругу, утверждая, что и граф сейчас себе не находит места, испытывая не меньшую боль. Но слова подруги ничуть не ослабили чувства вины, наоборот, Амбер с еще большей остротой ощутила свою неправоту. Она с трудом выслушивала слова утешения, которые с самыми благими намерениями говорили ей ее подруги, заставляя глотать коньяк.

— Вчера в палате лордов сэр Баррингтон говорил о похищениях детей и о том, как их принуждают к занятию проституцией, — сказала Грейс, войдя в комнату Амбер и протягивая ей утреннюю «Кроникл».

Прошла неделя с момента их горького расставания, но Амбер до сих пор не могла прийти в себя.

— Если он смог взять себя в руки и вернуться к работе, ты должна поступить так же, моя дорогая, — увещевала ее Грейс.

Амбер сидела в халате, небрежно помешивая кофе со сливками. Она всегда пила черный кофе, но теперь отдала предпочтение кофе со сливками — черный цвет напитка лишь усиливал ее мрачное настроение.

Она ничего не ответила.

Вздохнув, Грейс встала и, обойдя столик, обняла Амбер за плечи.

— Жанетт каждый день навещает детей в школе Элайджи Вудбриджа. Они все спрашивают о тебе. Уверена, что тебе пойдет на пользу, когда ты увидишь, как хорошо у них идут дела.

Ответом стал лишь молчаливый кивок Амбер. Грейс подошла к окну.

— Это я во всем виновата, — сказала она печально и, будто внезапно озябнув, обхватила себя за плечи.

Амбер подняла голову и посмотрела на поникшую Грейс. В утреннем свете ее лицо казалось изможденным. Амбер почувствовала укол вины.

— Только ни в чем себя не вините. Я хотела именно этого, иначе я бы никогда не пришла к тебе, когда он попросил меня о помощи. — Она подошла и обняла Грейс. — Я не жалею о том, что любила его. И хотя это не могло продолжаться долго, он ведь любил Габи, и даже Леди Фантазию — немного. По крайней мере я хоть узнала, что такое любовь.

Грейс посмотрела на Амбер, в ее глазах стояли слезы, — впрочем, Грейс и сама была готова расплакаться.

— Жанетт уверена, что Баррингтон в конце концов появится. Если он любит тебя так же сильно, как ты его…

Амбер покачала головой:

— Ты же знаешь, что это невозможно, даже если бы я не была Леди Фантазией: по закону я все еще замужняя женщина.

— Это мы скоро исправим, — сказала Жанетт, появившаяся в дверях. Она была одета в ярко-розовый дорожный костюм, отороченный белоснежным кружевом. — Графиню де Сент-Эмильон ожидают в Нортумберленде в следующий четверг. Через две недели маркиз Истхем будет мертв.

— Нет, Жани! Умоляю тебя, не делай этого! Они убьют тебя, и смерть будет мучительной. Как же я смогу жить, сознавая, что стала причиной твоей гибели? — Амбер бросилась к подруге и обняла ее: — Прошу тебя…

— Она сделает так, как ты бы поступила на ее месте, — решительно сказала Грейс.

— Неужели ты не веришь в меня, даже после всего, что мне удалось пережить? — упрекнула Жанетт подругу.

Она обняла Амбер за плечи, потом немного отстранила от себя и, подняв голову, улыбнулась.

— Я не притронусь к их блюдам и буду следить за миссис Гриви, как за самим Фуше. Не бойся. А теперь пожелай мне удачи, — сказала она, чмокнув Амбер в щеки.

— Все уже подготовлено, — сказала Грейс. — Для нашей красавицы сняли большой дом, в деревне наняли прислугу, — кроме того, Жанетт будут сопровождать полдюжины французских солдат-эмигрантов и двое наших самых преданных ветеранов. Поверь, Амбер, она будет в полной безопасности.

— Моя задача — избавить мир от этого чудовища и помешать его бедному сыну пойти по злодейскому пути своего отца, — сказала Жанетт. — А вы, Грейс, уж пожалуйста, проследите, чтобы мадам Лихай не зачахла до моего возвращения, — улыбнувшись, проинструктировала она старшую подругу и на прощание расцеловала ее в обе щеки.

У самой двери Жанетт обернулась и пристально посмотрела на Амбер:

— А потом мы подумаем над тем, как вернуть твоего графа.

Каждый день, входя в палату лордов, Роб невольно бросал взгляд на галерею, выискивая там женщину в черном. Он поймал себя на том, что ему стало трудно сосредоточиться во время прений, чтобы найти убедительные возражения против доводов оппонентов, и сложнее стало находить Изъяны в их логических построениях. Его коллеги по обеим палатам парламента отметили некоторую рассеянность Баррингтона и уже почти в открытую гадали, чем так озабочен граф.

Некоторые видели причину в баронессе Оберли, которая не оставляла графа в покое — об их странных отношениях довольно давно судачил весь свет. Будучи слишком хорошо воспитанным, чтобы напрямую отказать даме, он ограничивался ничего не значащими любезностями, когда она изобретательно «случайно» встречалась с ним, все это давало пищу многочисленным разговорам и сплетням.

Другие были уверены, что проблема носит политический характер. Тори настаивали; что он разочаровался в радикальном направлении и порвал с реформаторами из-за участившихся случаев беспорядков в сельской местности.

Никому и в голову не могло прийти, что граф Баррингтон влюблен в куртизанку. Абигейл, поселившаяся в доме своей дочери и не выезжавшая из деревни, со все возрастающей тревогой читала лондонские газеты и писала сыну увещевающие письма, в которых все чаще и чаще встречалось имя Амбер. Постоянно получая уклончивые ответы, она решила устроить Роберту серьезную головомойку, как только закончится сессия парламента и он вернется домой.

С момента отъезда Жанетт в Нортумберленд Грейс, беспокоясь за оставшуюся на ее попечении подругу, призывала Амбер заняться каким-нибудь делом. В конце концов она убедила ее время от времени, когда позволяли дела «Дома грез», наведываться в школу Вудбриджа. Грейс всячески поощряла такие поездки. Разделяя с детьми их невинные радости, Амбер чувствовала некоторое утешение, хотя только Роб Сент-Джон мог полностью исцелить ее разбитое сердце.

Ранним солнечным утром понедельника Грейс, кухарка, две ее помощницы и Бонни отправились, как делали это каждую неделю, на рынок за покупками, собираясь перекусить в таверне неподалеку от рынка. Грейс попыталась уговорить Амбер присоединиться к ним, но та отказалась, сославшись на то, что ей надо заняться бухгалтерией. После того как женщины ушли, она вызвала сержант-майора Боксера и позволила ему навестить свою племянницу, которая только что родила сына, убедив охранника, что будет дома в полной безопасности. Вальдо Боксер с некоторым сомнением согласился, взяв с хозяйки твердое обещание, что она не будет выходить из дома до его возвращения.

Час спустя Амбер, с головой погрузившуюся в работу, отвлек от бумаг донесшийся снизу шум. Отложив перо, она набросила шарф на лицо и вышла из комнаты. Внизу джентльмен средних лет, одетый в приличный, но испачканный костюм, о чем-то разговаривал с двумя слугами. Очевидно, стоявший у ворот охранник пропустил растрепанного джентльмена к дому. И хотя входная дверь была распахнута настежь, слуги не позволяли мужчине войти внутрь.