тогдашнее покушение хоть и сорвалось, виной чему выступил господин Франт, вызвав, к слову, просто-таки болезненную зацикленность на своей персоне мстительного барона, однако результат был всё же достигнут и конфликт между нами и Синими возник-таки. Точнее вошел в более горячую стадию. Теперь оставалось только подогревать его, не допуская вскипания, так сказать. Поэтому злоумышленники отказались от идеи успешного покушения, что могло привести к быстрой развязке ситуации, а избрали тактику постоянных беспокоящих, но не фатальных ударов и лишь демонстративных акций против наследницы. Господин же Франт остался под прицелом остро воспринявшего Зеленопольскую неудачу Желторудского, который решил отомстить ему посредством своей любовницы. Мираза Синеводская как раз являлась куратором вопроса с так называемым у Синичей «инцидентом с дикарем». Речь о стрельбе в трактире и, по мнению Синих, провокации конфликта. Она предоставляла своей родственнице графине Синеводской, главе безопасности Синичей, недостоверную информацию, что, в свою очередь, ввело в заблуждение руководство Синего Дома и повлекло ряд официально одобренных покушений на означенного господина. До княгини Синегорской всё было доведено в таком свете, что повлекло стремление Синичей подчеркнуть свою непричастность в событиях, а в доказательство привести голову виновника. С этой целью и был организован найм убийц, среди которых были некто Хват, и Филе́на Ко́тгур из Синекру́тских, которую удалось опознать по ряду косвенных признаков среди ее останков. Таким образом, эпизоды в воздушном порту Старгорода, а ранее и в Зеленодаре — также нашли свое объяснение. В заключение вынуждена сообщить, что Мираза Синеводская скончалась сегодня ночью и по всем признакам это самоубийство.

— Благодарю, баронесса, отличная работа. Оставьте отчет и можете быть свободны, — одарив ту прямо-таки механической улыбкой, несколько неживым голосом проговорила княжна.

— Ты что, Рози? На тебе лица нет, — когда остались одни, поспешила прояснить ситуацию ее обеспокоенная фиолетовокудрая подруга.

— Франт с ними, — ровным и теперь уже совершенно неживым голосом был ей ответ от спавшей с лица розоволоски, углубившейся в изучение папки с докладом, подшитыми показаниями и экспертными заключениями.

— ЧТО? Рози, ты с ума сошла! — возмутилась как никогда импульсивная и откровенно негодующая Зеленовежская.

— Его просто-таки мастерски, филигранно подвели к нам. И это третья сила, Виолет. Это кто-то пострашнее отчаявшихся Желтичей или не готовых к противостоянию зажиревших Синичей, — едва не капая ядом, прошипела обозленная на свою безжалостную судьбу Зеленодальская.

— Н-но откуда такие выводы, милая? — пытаясь получить объяснение, усмирила свое негодование Виолетта, видящая столь нетипичное состояние всегда жизнерадостной своей подруги.

— Франт — целитель, а в этом деле отовсюду торчат их уши. Невероятный яд чего только стоит. А то, что он всегда в эпицентре событий и словно бы ни при чем? Да подумай сама, кто в своем уме будет таскать на себе яд и прочие улики, идя на совершенно иного рода дело? А припомни, как дикий отлучался постоянно. Да и с Желторудским всё как-то... он ведь мог элементарно подкинуть всё нужное на тело барона, который, к слову, был еще жив, как ты помнишь. Ловко же он обрубил хвосты, или как там это принято говорить? — с явно ощущающейся горечью закончила девушка.

— Н... но, Рози... Это... это смешно. В конце концов, зачем тогда он столько раз нас спасал? — судорожно осмысливая всё сказанное и не желая верить в происходящее, с проступающим отчаянием выпалила вторая, тоже ведь девушка.

— То, что его, точнее дирижера всего этого, мотивы не очевидны — лишь делает противника гораздо опаснее... Будь добра, Виолетта, попроси или поручи кому-нибудь, если тебе это будет настолько же как и мне... неприятно, господина Франт более не беспокоить нас и не упоминать о своей причастности к Зеленодальским, а по возможности и вернуть ленту, — с каменным лицом, а на самом деле едва сдерживая слёзы, окончательно неживым но твердым голосом обратилась княжна к наследной графине.

— Рози, умоляю, не руби с плеча. Мне кажется, что ты заблуждаешься, что всего лишь переволновалась и накрутила себя. Да я просто уверена, что всему можно найти разумное объяснение, нужно лишь неспеша и как следует разобраться. Да давай хотя бы спросим его самого. Ведь стоит как минимум выслушать и другие мнения. В конце концов дождаться решения главы! — с уже явственным отчаянием воззвала растерянная Зелновежская к разуму непреклонной Зеленодальской.

Как оказалось, столь эмоциональной и порывистой в делах, связанных с сердечными. Да и, если припомнить, необычно ведшей себя ещё с момента получения Франтом письмо от Ивон Серогорской. Ну и ночь не спавшей после разговора с которой, где, кто знает, к чему вообще пришли две влюбленные не просто ведь девушки, а и коварные аристократки, как-никак.

— Я сама вправе решать подобные вопросы! И своих компаньонов впредь намерена выбирать самостоятельно. Более не задерживаю вас, графиня, — едва не срываясь в рёв и с трудом уже удерживая слезы, холодным и неестественно спокойным голосом отчеканила ее светлость, всего-то 16-ти лет. А когда дверь за поникшей подругой закрылась, с упоением предалась столь излюбленному женскому занятию.

****

Ну что сказать? Что я охренел, когда какая-то незнакомая мне адъютантша посетила меня со столь внезапными новостями? Или что слегка психанул и сейчас, стоя на торжественной церемонии принятия в Имперскую Академию, приковываю к себе множество взглядов, где читается широчайшая спектр и богатейшая палитра всего? Или что сумел-таки довести до слез розоволосую девчонку и понял, что там не всё так просто?

Мда.

Короче, орден, точнее ленту, ну или бант, раз оно так зовется, так вот, я вернул, а о Зеленодальскости своей упоминать и не собирался. Статус компаньона ее светлости — с себя сложил. На обучение, которое теперь только за свой счет, денег раздобыть — смог.

Пришлось, правда, продать алебарду(хнык-хнык), н и все трофеи, даже Кисель. Но в итоге, вместе со всей наличкой, векселем и выручкой от продаж — я сумел-таки наскрести чуть более десяти тысяч Сребрых, которые сразу же и внес за обучение.

Не лишней оказалась и врученная мне копия официального расследования, где были видны установленные виновники моих приключений за эти две недели. Все ныне покойные, к слову, а значит, слава моцарелле, затевать вендетту с Синичами не придется.

Так как же, спросите, я психанул и чем вызвал столь бурное внимание окружающих мажоров к своей персоне? Да всё просто. Сверх отложенного на оплату академии, денег оставалось немного, и на постройку достойного наряда уже не оставалось, поэтому приперся я, как можно догадаться, в своем замечательном