Через полчаса отряд прикидывался камнями на пригорке, куда их привёл Фаргрен.

— И где нам ночевать? — прошептал Рейт.

— Надо уходить подальше, — пробурчал Геррет.

— Там пирамидка...

Фар посмотрел туда, куда показывала Мильхэ, и диву дался: как она с такого расстояния разглядела тёмный предмет на тёмной же земле? Глазастая. Хотя, скорее всего, знала, куда смотреть, раз они с Герретом чувствуют силу пирамидки.

— Я попробую притянуть, — сказала эльфийка. — На дне рва есть вода...

Богомолы встревожились, застрекотали, и часть их поднялась в воздух.

— Эй, прикрытия-то нет, — прошипел Геррет.

Переливавшаяся плеть потащила пирамидку по земле. Ледяная ведьма старалась делать это как можно медленнее, но Твари, понаблюдав с полминуты, набросились на движущийся предмет.

— Проклятье! — прошипела Мильхэ.

— Ты почувствовала? — почти воскликнул Геррет. — Силы больше нет! Они её сломали?

Если так, то неудивительно — богомолы за несколько секунд нанесли, наверное, сотню, а то и больше, ударов своими хитиновыми лапами-копьями. И били они с чудовищной силой.

— И что теперь? — спросил Лорин. — Твари уйдут?

— Может, хоть часть уничтожим? — предложил Рейт. — Пусть не всех, но не хочется потом иметь дело с огромным роем.

— У нас тут древесники, — напомнил его брат. — Это их не привлечёт?

— Не должно, — сказала Мильхэ после недолгих раздумий. — С этой стороны их нет. Во рву тоже. Но даже если шум богомолов их привлечёт, мы успеем уйти. Да и не бывает у них настолько длинных плетей.

— Они сами тут не должны бывать! — съязвил Геррет. — Используем ата... — предложил было он, но близнецы сразу же перебили его:

— Нет!

— Я справлюсь! — В голосе коротышки, кажется, прозвучала обида. — Мильхэ кинет щит, чтобы богомолы не разлетались, а я их сожгу. И пойдём дальше.

Ведьма, как ни странно, согласилась.

— Вон там справа есть яма, — проледенила она, — засядем в ней на всякий случай.

Мильхэ притянула воду изо рва и создала большой ледяной навес — будет фора на несколько секунд, прежде чем придётся ставить щит.

— Ладно, Геррет, давай.

Мильхэ растянула надо рвом мерцающее покрывало. Не такое впечатляющее, какое сделал коротышка в Дубках, но его было вполне достаточно, пусть некоторых Тварей он и не накрыл. Геррет вскочил и сделал пару шагов вперёд. Яркой стрелой сверкнул маленький снаряд, мааген пустил ему вслед огонёк, и тот разорвался драконьим пламенем.

Огонь заполонил всё впереди. Фаргрен с опаской ждал появления вихря, как в прошлый раз, — близнецы поведали, что именно с вихря начинается сумасшествие коротышки. Но нет — Геррет держал всё под контролем. Глаза его безумными не становились, он твёрдо стоял на земле.

Рейт и Лорин, поняв, что им ничего не угрожает, выбрались из укрытия и начали отстреливать успевших разлететься богомолов. Фаргрен подошёл ближе к Геррету, чтобы защитить того, если понадобится.

Через минуту огонь иссяк. Во рву было сухо и горячо как в печке, сильный жар чувствовался даже на его краю, где находился отряд. Внизу остался только сруб из каменного дерева и пепел. Вода, поднимаясь из подземных слоёв, пропитывала раскалённую землю, и всё очень быстро заволокло паром.

Рейт похлопал Геррета по плечу.

— Всё ждал, когда тебе крышу снесёт, — подразнил он маагена, но в голосе не слышалось насмешки, как обычно.

— Неплохо, — пробормотала Мильхэ, считая богомолов: тех осталось совсем немного.

В этот раз мало было Фару. Он вообще никого не загрыз и ни одной башки не оторвал. А вот близнецы настрелялись от души.

Эльфийка притянула водяной плетью пирамидку. Она действительно сломалась — треснула по ребру. Но трещина была всего одна. Отряд счёл своим моральным долгом сломать её окончательно. Не вышло. Из чего бы ни сделали эти тварьи приманки, они оказались очень крепкими. И хотя сила пирамидки исчезла, Геррет всё равно решил накрыть её щитом.

Мильхэ вдруг нахмурилась.

— Кто-то тянет воду... В ту сторону. — Она махнула рукой, указывая направление.

Фарг принялся вспоминать, но не вспомнил никого, кто мог бы управлять водой в Снежных Рощах. Пара несильных иллигенов была в Дубках, в Вешках жил воздушник, но в его родной деревне не водилось генасов. Раньше, по крайней мере. Приезжий? Или кто-то из тех, кто был ещё ребёнком, когда он покинул дом?

— Будем проверять деревню? — спросил Геррет.

Фаргрен предполагал, что напарники откажутся от этой затеи. Рой сожгли, пирамидку забрали — делать в разрушенном селении больше нечего. И разведывать опасно из-за древесников. А Фару очень хотелось этого — надо узнать, где сестра, и помочь ей.

«Жива! Она жива!» — убеждал себя он.

— А если Фар разнюхает? — предложил Рейт. — Древесники не успеют понять, что он не просто волк, а от жнецов можно слинять. Наверное, — уже не так уверенно добавил он.

Фар согласно вильнул хвостом и был готов бежать, но Геррет возразил:

— А смысл? Ну, узнаем мы, что кто-то жив, а дальше? Помочь-то не получится. Проще подождать, когда чащобный туман исчезнет, и Твари уйдут. Но тогда выжившие сами себе помогут.

— Они не уйдут, — тихо сказала Мильхэ.

Все удивлённо уставились на неё. Не столько из-за слов, сколько из-за отсутствия льда в голосе.

— Твари не уйдут, — повторила она. — Здесь теперь Чащи.

— В Вешках и Дубках мы убили маток, и чащобный туман исчез, — сказал Геррет. — Почему здесь не будет так же?

— Древесники. Они никогда не выходят за пределы Чащ.

— Мы и богомолов никогда не видели, — напомнил коротышка.

— Да, но... Почему тогда чащобного тумана на порядок больше, чем в Дубках, а матка была всего одна? — В голосе Мильхэ снова начал звенеть лёд. — Там-то целых четыре матки было. Я, может, и ошибаюсь, но думаю, Твари не уйдут. Отсюда — уже нет.

Фар устал ждать, когда его напарники примут решение.

— Я проверю деревню, — сказал он, превратившись в человека, и, увидев, как Геррет с Мильхэ собираются возразить, добавил: — Там может быть моя сестра.

Не обращая внимания на три отвисшие челюсти, Фаргрен снова стал волком и потрусил по краю оврага.

Да, древесники не сразу поймут, кто он. В этом Рейт был прав. Тварям всегда требовалось чуть больше времени, чтобы распознать в оборотне разновидность