Глава 6. Будущее с точностью в пять смертей

Вылазка Фаргрена прошла успешно. Если считать, что никто на него не напал. А вот обнаруженные почти полторы сотни жнецов и больше десятка древесников сводили этот успех на нет.

Выживших Фаргрен не чуял. Никаких следов людей на поверхности, никаких запахов, кроме тех, что наполняли Тёмные Чащи. Если здесь и были населённые подземелья, как в Вешках, то проверить это надлежащим образом он не мог. Но количество древесников не позволяло питать радужных надежд: эти Твари пускали свои лозы-плети и глубоко, и широко, насколько хватало — могли и обнаружить людей под землёй.

— Наконец-то! — сказал Рейт, когда Фар вернулся к напарникам. — Мы уже говорили о том, как быть, если ты не того... Выкладывай давай.

Фаргрен и выложил.

— Полторы сотни жнецов? — У Геррета даже глаза на лоб полезли. — Ты точно уверена, что воду тянули? — спросил он у Мильхэ.

В ответ получил только ледяной взгляд.

— Зуб даю, если там кто из людей остался, — произнёс Лорин, — то под тем домом из каменного дуба.

— Нарвёмся на стадо, ты и яйницу свою отдашь, — буркнул Геррет. — Полторы сотни!

— Если не столкнёмся со жнецами, — Фаргрен нашёл острую ветку и начал выцарапывать на земле план деревни, — то, может, и получится проскользнуть. Древесники от того дома далеко, тихо пройдём — они вряд ли сдвинутся. Все они сидят вот здесь, — сказал Фаргрен, тыкая в нужные места. — Плети же не такие длинные, их там точно не должно быть.

— Как бы Тварей, знаете, там тоже точно не должно быть, — съязвил коротышка.

Идея сунуться в деревню ему явно не нравилась.

— Нас как минимум трое за то, чтобы пойти, Гер, — сказал Рейт.

— Угли на ваши дурьи головы, — буркнул Геррет. — Повезло тебе, Фар, что у этих отожжённых тоже есть сестра, и они за неё всех готовы порвать.

Рейт весело подмигнул Фару, отчего тот даже удивился.

Он, честно говоря, до сих пор удивлялся близнецам. То есть их отношению к напарнику-оборотню.

Если бы не Мильхэ и Геррет, Рейт и Лорин прибили бы его ещё в Дубках. Это Фаргрен знал точно. Тем не менее новую идею о том, что не всех оборотней надо убивать, они приняли очень быстро, можно сказать, мгновенно. С чем связана такая широта взглядов у безбашенных наёмников, с лёгкостью хватающихся за оружие, Фар не представлял. Хотя... С безбашенностью, наверное, и связана.

А теперь они ещё и... понимают его, его отношение к сестре. И согласны пойти на риск ради волчьего выродка.

Три голоса против одного определили их ближайшее будущее с точностью в плюс-минус пять смертей. Мильхэ так и не сказала ничего. В ответ на вопрос, что она думает, ледяная ведьма выразительно и подробно промолчала.

Около часа ушло на то, чтобы сообразить какой-никакой план, и его первая часть — разобраться с оставшимися богомолами — решилась сама собой: Твари улетели от скуки и обиды. Поэтому, когда они наконец направились в деревню, Фаргрена беспокоил только поднявшийся северный ветер, из-за которого не получалось чуять, что впереди. А враги, кем бы они ни были, наоборот, получали преимущество.

Добравшись по краю рва до разрушенных изб, наёмники осторожно двинулись вглубь деревни. Отсюда до дома Фара получалось даже ближе, чем с восточной стороны.

Двигался отряд невообразимо медленно — идти приходилось как можно мягче и бесшумнее. У ледяной ведьмы получалось вполне сносно — дочь Леса, как-никак. Два с половиной медведя позади неё грозили испортить всё на свете. Пусть и шли они в круге тишины. Который тоже, кстати, замедлял: внутри круга ведь нельзя было услышать ничего снаружи. А значит, приходилось постоянно бдить, не появится ли кто сзади.

Мильхэ руководила передвижением. И Фаргрен уже почти не сомневался в синеватости её ранга: ведьма выкинула новый фокус — она умела видеть следы, которые оставляли Твари. Геррету фокус не понравился, ведь на этот, пусть и простой, как утверждала Мильхэ, приём уходили силы. Немного, но всё же уходили. А сила могла потребоваться им в любой момент без остатка. Тем более хранилища ледяных равнин опустели давным-давно, а на змеином рационе пополнять их не очень-то получалось. Но, как втихаря шепнул Лорин, Геррету просто-напросто стало обидно потому, что ему такой приём не был известен.

Трижды отряд менял направление, несколько раз все прятались в развалинах. Но потихоньку приближались к центру, и Фаргрен подумал, что у них, кажется, всё получается. Впрочем, тут же решил — зря он такое вообще думает: всё получается очень редко, а запас удачи они исчерпали ещё в Дубках.

Будто в ответ на неосторожную мысль, впереди из-за полуразрушенного дома показались рога. В следующий миг морду жнеца покрыло мерцание, и Тварь рухнула, а никто даже сделать ничего не успел. Фар уже почти услышал треск и скрип проснувшегося древесника, но осознал, что жнец будто висит в воздухе: Мильхэ подхватила уже мёртвую тушу на щит. Правда, порадоваться расторопности ледяной статуи тоже никто не успел. Через секунду с другой стороны улицы появился ещё один рогач, а потом и ещё один.

— Геррет, сделай щиты, как я! — прошипела Мильхэ, окутывая силой страшные морды.

Через пару мгновений Геррет осторожно опустил тела, и все облегчённо расслабились — Твари мертвы, древесники не проснулись. Фар подумал, что коротышка всё же неприлично талантлив: да, ледяная ведьма вытворяла странные вещи, но Геррет мгновенно соображал, как и что надо делать. А может, у него тоже синий ранг?

Проходя мимо жнецов, Фаргрен удивился — огромные! Даже на Тракте такие нечасто встречаются. У одного он насчитал одиннадцать пар рогов-лезвий, уродливым ожерельем опоясавших шею. А верхние рога выходили из такого мощного костяного нароста на лбу Твари, что прорубить голову, наверное, не вышло бы.

Фаргрен заметил заинтересованно-хмурый взгляд Геррета — тот внимательно осматривал убитых Тварей. Мильхэ, без сомнения, уложила их своей странной атакой, которую все заприметили ещё в Дубках. Бросив взгляд на морду жнеца, Фар отметил, как из узких дыхательных щелей на носу-топоре течёт тёмная кровь. У других было так же. Как же Мильхэ валит Тварей? Набрасывает щит, это точно, но отчего они умирают?

— А ведь они какие-то странные, — сказал Геррет. — Я никогда не видел у жнецов такой шкуры. Разве на ней бывали шипы?

Фаргрену даже стало немного стыдно: он заметил