Она была опаснее Наживки. Гален мог разыграть «отцовскую карту», чтобызаставить Гвен предать Сабина. Черт бы все побрал! - Это не может быть правдой, - повторяла Гвен, радость которой смениласьневерием, когда она посмотрела на сестер. – Я никогда не походила на вас,независимо от того, что сказала Бьянка. Я всегда была слишком мягкой. Какангел. Как же может мой отец быть демоном? Я бы тогда была еще хуже вас! Верно?То есть… я не могу… вы что-то об этом знаете? Игнорируя ее, Кайя выступила вперед и столкнулась нос к носу с Сабином. - Ты лжешь. Как бы мы ни желали этого, ее отец не демон. И он не командир этихсамых Ловцов. Если бы Гвен была наполовину демоницей, то мы бы об этом знали.Она бы не… тут какая-то ошибка. Отец Гвен не управляет вашими врагами, так чтодаже не думай о том, чтобы причинить ей боль! Чертов отец Гвен. Эти слова звучали в его голове снова и снова, но осознать их он был не в силах.Любое будущее с Гвен, скорее всего, уничтожено безвозвратно. Даже если онасовершенно невинна и не помогала ублюдку-папаше, - и в глубине души Сабин верилв это, - он все равно собирался навечно лишить своего врага свободы. Как жесможет она жить с воином, заключившим в тюрьму ее отца? К тому же люди, как правило, семью не бросают, независимо от обстоятельств.Сабин бы своих не бросил. Его друзья, - его «семья», - были для него всем.Всегда. И это должно быть незыблемо. Вне зависимости от вопящего рассудка, умолявшего не делать того, что онсобирался сотворить. Да, пока Гвен и не помогала отцу, но это могло измениться в любую минуту. Ведьтеперь ей известно, кто он. Чертова Судьба! - Может, Кайя права, а ты ошибся, - с надеждой сказала она, хватая Сабина зарубашку. – Может… - Я тысячу лет провел рядом с этим мужчиной, охраняя царя Олимпийцев на небесах.И еще несколько тысяч лет я его ненавидел всеми фибрами души. Я чертовскихорошо знаю, кто он такой. - Но зачем демону управлять Ловцами? Почему он хочет найти ларец Пандоры иуничтожить всех вас, если это и его погибель? А? Скажи-ка мне! - Я не знаю, как он спасется. Но я знаю, что именно он виноват в том, что мыоткрыли этот чертов ларец! Он сделает все, даже подошлет к нам собственнуюдочь, чтобы уничтожить нас. И с того самого дня, как мы стали одержимыми, Галенобманывал людей, позволяя им считать, что он – ангел. Именно поэтому Ловцыдоверяют ему, идут за ним. Она провела рукой по лицу, повторяя его жест. - Наверное, ты прав, а может, и нет. В любом случае, я этого не знаю. – Ееглаза горели, даже в окружении постепенно тускнеющих синяков. – И я не вступалав заговор против тебя. Он судорожно вдохнул и выдохнул: - Я знаю, что не вступала. - Тогда в чем дело? Ты считаешь, что в один прекрасный день я стану помогатьему, зная, кто он такой? Я не стану, я бы никогда не поступила так с тобой. Да,я собираюсь уехать отсюда, как и планировала, - сказала она дрогнувшим голосом.– Но только потому, что ты не позволяешь мне сражаться рядом с собой. Обещаю,что твои секреты я не выдам. - Ничего не говори, - заявил Сабин. – Ты никуда не уедешь. И тут он напал на Гвен, стараясь обездвижить ее крылья.

Перевод: Talita. Бета-ридинг: Whitney, AFIR Финальная вычитка: Клиомена Подземная темница. Сабин запер ее в этом долбаном подземелье. Хуже того, онзапер ее рядом с Ловцами, которые стонали, рыдали и умоляли о свободе. Но прежде воин связал ей крылья. И это после того, как Гвен доверила ему всесвои тайны! - Прости, - произнес он с искренним раскаянием в голосе. – Но так будет лучше. Как будто теперь это имело какое-то значение. Гвен знала, что Сабин пойдет на все, чтобы выиграть свою войну. Знала это,ненавидела это, и все же сдуру понадеялась, что его чувства изменились после ихвстречи. Он остался с ней вместо того, чтобы отправиться с друзьями в Чикаго.Научил, как надрать задницу сильнейшему. Расспрашивал Гвен про супруга Гарпии,ради Богов! А затем решил оставить в тылу, и Гвен не могла понять, была липричиной его забота о ней, или же Сабин не верил в ее воинские таланты. Теперь она знала. Дело не в заботе. Воин считал отца Гвен своим врагом, а,значит, и ее тоже. Но разве она ему враг? Если Сабин прав, и человеком, изображенным на картине, был Гален, тогда лидерЛовцов на самом деле ее отец. Гвен днями, месяцами, годами рассматривала точнотакой же портрет: те же светлые волосы и небесно-голубые глаза, те же сильныеплечи и белые крылья. Та же широкая спина и решительный подбородок. Онапроводила по нему пальцами, представляя, будто чувствует настоящую кожу.Сколько раз она мечтала, что он придет к ней, подхватит ее на руки, попроситпрощения за то, что так долго ее искал, и заберет на небеса? Сотни раз. Теперьон недалеко… Они могли бы быть вместе… Нет. Это не принесло бы ей счастья. Знать, что он на самом деле демон… Что онмучает людей… Что он хотел убить Сабина… Сабина, которого она все время такотчаянно жаждет, и который запер ее в грязной темнице, словно она для негопустое место. Гвен сжалась в комок и горько рассмеялась. Пола не было видно под слоем грязи.Три стены были каменными. Не из хрупкого известняка, а из гладкого камня.Четвертая стена представляла собой решетку из толстых металлических брусьев.Внутри камеры не было ни подстилки, чтобы поспать, ни стула, чтобы присесть. Что Сабин там сказал на прощание, прежде чем бросить ее в этом дерьме? «Мы обсудим это позже, когда я вернусь». Черта с два. Во-первых, ее здесь не будет. Во-вторых, Гвен собирается раздробить емучелюсть, чтобы он не мог говорить. Никогда. И, в-третьих, она планирует убитьего. И ее ярость не шла ни в какое сравнение с гневом Гарпии, которая вопила вее голове, требуя отплатить обидчику. Как Сабин мог так поступить? Как моглишить ее вновь проснувшейся потребности в мести? Как он мог бросить ее здесь,после того, как они занимались любовью? Предательство Сабина было еще большим ударом по сравнению с новоприобретеннымизнаниями о том зле, что натворил ее отец. - Сукин сын! – прорычала Бьянка, расхаживая из угла в угол. Темные песчинкивихрем взлетали вокруг ее ног. – Прежде, чем я поняла, что происходит, он успелобрезать нам крылья. Это невозможно, но он сумел это сделать. Никто другой несмог бы. - Я подвешу его на его же собственных кишках. – Кайя ударила кулаком по брусу.Тот остался цел, ведь ее сила сейчас была, как у простой смертной. - Я оторву ему конечности, одну за другой. Я скормлю его своей змее и оставлюгнить у нее в желудке. - Он мой. Я сама позабочусь о нем. – Самое печальное, что, несмотря на поступокСабина, Гвен не желала, чтобы сестры покарали его. Хотела наказать его сама.Да, это было ее делом. К тому же, несмотря на собственное стремление покалечитьи даже убить его, Гвен была невыносима мысль, что Сабин будет страдать.Насколько это глупо? Когда воин запер ее, в его глазах отразилось облегчение,пусть даже смешанное с сожалением, так что он заслужил все, что она с нимсделает. Заслужил все, кроме ее снисхождения. Девушке понадобилось немало времени, чтобы собраться с мыслями и понять причиныэтого облегчения. Но, наконец, ей это удалось. Сабин добился своего: Гвен немогла покинуть крепость и не могла сражаться с Ловцами. Он счел, что такоеположение дел важнее ее свободы, несмотря на то, что однажды его врагипоступили с ней точно так же.