Гвен тоже ударила кулаком по брусу. Металл заскрежетал и слегка прогнулся. - Я собираюсь… Эй! Вы это видели? Она удивленно посмотрела на свой кулак. На руке отпечаталась красная полоса, нокости были целы. Боясь поверить в удачу, она снова ударила по брусу. Онпрогнулся еще больше. - Эй, так можно выбраться отсюда. Кайя уставилась на нее. - Как это возможно? Я тоже ударила по решетке, но она не поддалась. - Сабин обрезал наши крылья и лишил нас сил, - сказала Талия. Ей, наверное,было адски больно. - Но крылья Гвен, он только обездвижил на время, чтобы иметьвозможность запереть ее в этой клетке. Она сильна, как прежде. Интересно,откуда ублюдок узнал про наше слабое место и почему был так осторожен с ней? После первого вопроса сестры радость Гвен поубавилась. - Простите. Это моя вина. Я не хотела…я думала…мне так жаль. Это я рассказалаему. Я надеялась, что взамен он найдет способ защитить меня от подобного. - Он – твоя первая любовь, - произнесла Бьянка к немалому удивлению Гвен. –Тебя можно понять. Хотя Гвен и была благодарна сестре за понимание, слова Бьянки рассердили ее.«Первый» означает, что за ним последуют иные. Девушке была неприятна даже мысльо другом мужчине, о том, что она будет целовать и касаться кого-то еще. Темболее, что она и близко не получила того, что хотела от Сабина. Она что, любитего? Она не могла. Только не после того, что он с ней сделал. - Вы не вините меня? Сестры окружили ее, обняли, и Гвен ощутила прилив любви к ним. Определенно, этобыл лучший момент в их семейных отношениях. Они поддержали ее, несмотря на то,что она нарушила правила и здорово облажалась. Когда они разомкнули объятья, Талия шлепнула Гвен пониже спины и указалаподбородком на брусья. - Давай еще. Сильнее. - Пора разнести эту кутузку к чертям собачьим, - хлопнула в ладоши Кайя. Сердце Гвен забилось быстрее, когда она принялась вновь и вновь наносить ударыпо металлу. Брус прогнулся, заскрежетал, затем прогнулся еще больше. - Продолжай, - хором воскликнули Кайя и Бьянка. – Осталось совсем немного! Вложив всю свою ярость и разочарование в удары, она увеличила скорость так, чтобыли видны лишь размытые очертания ее кулака, мелькавшего туда-сюда, точномолот. Наверное, Сабин думал, что у нее совсем нет сил и мозгов, потому и неоставил охранника. Или же все воины сейчас участвовали в битве, а в крепостиостались лишь женщины и Торин. Гвен редко видела Повелителя-затворника, покажила здесь, но Сабин упоминал, что тот никогда не покидает стен крепости,наблюдая за внешним миром из своей комнаты через мониторы компьютеров. Была ли камера здесь? Возможно. Гвен не позволила себе замедлить движения после этой мысли. «Бум. Бум. Бум!» Наконец, брус окончательно разогнулся, открыв в решетке зияющее пространство,достаточное, чтобы вылезти наружу. Она справилась – черт, как же приятно былоэто осознавать. Одна за другой, они выбрались на свободу. Когда Ловцы увиделиих в коридоре, они отчаянно вцепились в решетку своей камеры. - Выпустите нас. - Пожалуйста. Прояви больше сострадания, чем мы проявили к тебе когда-то. - Не мы зло. А они. Помоги нам! Эти голоса она хорошо знала. Ей пришлось их слышать целый год, и это был худшийгод в ее жизни. Ловцы. Близко. Боль. Гвен почувствовала, как Гарпия завладеваетей, и весь мир окрашивается в красный и черный цвета. Боль. Уничтожить. Еекрылья яростно забились под одеждой. Эти люди украли двенадцать месяцев ее жизни. Они насиловали женщин у нее наглазах. Это они были злом. Они были врагами Гвен. Врагами Сабина. И возглавлялих ее отец. Человек, который вовсе не был тем милосердным ангелом, какимдевушка представляла его. Она должна убить и его тоже. Он разрушил все еемечты. Но когда Гвен представила, как вгрызается в горло Галена, даже ее Гарпияотступила. Убить собственного отца? Нет…нет. Неудивительно, что Сабин запер ее. - Помогите! Вопль вернул ее к действительности и вновь пробудил ее ярость. Почему Сабин ещене прикончил этих ублюдков? Их следовало убить. Она должна их убить. Да, убить…убить… Какой-то частью сознания Гвен поняла, что сестры хватают ее за руки, но онибыли слишком слабы, чтобы остановить ее. В другое время она постаралась быостановиться сама. Не в этот раз. Больше нет, хотя могла бы. Она ведь научиласьсдерживать свою Гарпию, не так ли? Гвен ломала вторую решетку, снова нанося удары кулаком, но теперь ее рот наполнилсяслюной. Зубы заострились. Ногти удлинились. Ее вид, должно быть, напугалмужчин, так как они отпрянули от решетки. Враг…враг… Наконец, решетка рухнула под ее напором, и она с визгом ворвалась в камеру.Только что мужчины были на ногах и испуганно пятились от нее, а в следующуюсекунду они уже неподвижно лежали на земле. Еще… она хотела еще… Ее Гарпия счастливо ворковала, пока Гвен пыталась восстановить дыхание. В этовремя глубокий мужской голос проник в ее сознание. - Аэрон и Парис пропали. Сабин, Камео и Кейн находятся в городе, Уильям иМэддокс охраняют женщин, собираясь пожертвовать жизнью в случае необходимости,так что здесь только я, но мне нельзя ее касаться, потому что я – хранительдемона Болезни. Окажите услугу - успокойте свою сестру, иначе это придетсясделать мне, а вам не понравятся мои методы. Глубокий голос был ей незнаком. Хорошо. Еще один, кого Гвен уничтожит. Где…Онаобшарила взглядом комнату. Или, скорее, коридор. О, смотри-ка. Три тела стоялипрямо перед ней. Они выглядели скорее женскими, чем мужскими. Что ж, значит,слаще на вкус. Еще. Девушка покинула камеру, намереваясь убить их так же, как Ловцов. - Гвен. Она узнала этот голос. Он не был из числа тех, что звучали в ее кошмарах, ноего звук не остановил ее. Гвен ударила женщину кулаком в висок, послышалсястон, и она увидела, как тело отлетело и ударилось о каменную стену. Должнобыть, вокруг женщины взметнулась пыль, потому что она заполнила нос Гвен. - Гвен, милая, ты должна остановиться, - произнес другой голос. – Ты уже смоглаоднажды. Помнишь? - Вообще-то ты проделала это дважды, но в тот раз ты почти убила нас, и нампришлось вырвать тебе крылья. Третий знакомый голос. - Мы загипнотизировали тебя, чтобы заблокировать воспоминания, но они остались.Вспомни, Гвенни. Бьянка, что там за дурацкое кодовое слово, чтобы вернуть ейпамять? - Ромовые ириски? Масляные булочки с хмелем? Какая-то ерунда вроде этого. Воспоминания нахлынули… еще… еще… и вскоре ослепительным лучом прорвалисьсквозь тьму, скрывавшую их. Гвен восемь лет. Что-то разозлило ее… Кузина съелаторт на ее дне рождения. Да. Точно. Проделывая это, она смеялась и дразнилаГвен, после того как ее, Гвен, чуть не поймали на краже этого лакомства. Привязь, удерживавшая Гарпию внутри нее, оборвалась, и следующая вещь, которуюона помнила – кузина и ее сестры были на грани жизни и смерти. Единственнаяпричина, по которой они остались в живых – Талия как-то смогла вырвать еекрылья в драке. У нее ушли недели на то, чтобы вырастить их снова. И эти недели также былистерты из ее памяти. «Моей памяти», - взвизгнула Гарпия. – «Моей». Жадная сучка. «Утрата памяти была лучшим вариантом», - настаивала разумная часть ее сознания.- «Чувство вины уничтожило бы меня». «Они слабы. В этот раз им не справиться с тобой. Ты можешь…»