– Чем же тогда мне питаться? Как минимум раз в трое суток мне надо выпить пол-литра крови, и именно сейчас у меня подошло время кормёжки. – Рося затрясся, пытаясь вжаться в спинку кресла, и я его утешил: – Да и когда я кусаю, это совершенно не больно. И потом можно избежать мучений, просто покаявшись при стечении народа.

Не стоит пока радовать старика, что ему уготована более лёгкая участь умереть от свёрнутой шеи.

Но он сам попытался отыскать для себя лазейку и предложить иной объект для ужина:

– Так ты можешь подкрепиться кровью Гора. Живой ведь он, ещё дёргается… А? Или невесткой поправь себе здоровье, молодая, сочная, здоровая…

– Ими тоже закушу, если твоей крови будет мало. Но с твоим условием могу и согласиться. Обещаю тебя не кусать, если ты выложишь всё, что знаешь. О! По глазам вижу, что тебя подобное устраивает. Знаешь ведь, что Вампир обещаниями не разбрасывается. Итак, говори: почему магнат Кауфт настолько самоуверен?

Адвокат в самом деле поверил, что я его не укушу. И дальше старался изо всех сил. А для меня его рассказ не стал полным откровением, о подобном я уже и сам догадывался:

– Один из ближайших друзей Сиднея, его главный покровитель, союзник и компаньон, умеет управлять потоком информации, которая как-то поступает к Вампиру. То есть к тебе. И уже по мере поступления этой информации ты обязан казнить скомпрометированных преступников. Информация о грехах Кауфта и нескольких ему подобных личностей к тебе никогда не должна попасть, ни под каким соусом.

– Но ведь она ко мне попала! – напомнил я очевидное.

– Вот это и странно, – не будь Рося связан, наверняка развёл бы руками. – Значит, что-то вырвалось из-под контроля того самого друга. А ведь раньше такого не было, я сам не раз слышал, как Сидней передавал нужную информацию иным товарищам. Сам участвовал в скупке и перепродаже активов тех кандидатов на погибель, кого ты только собирался кусать. Иначе говоря, мы знали заранее, кого ты укусишь, и принимали должные меры для должной наживы.

Он довольно подробно и красочно принялся описывать схемы отбора средств, которые я не успевал или не додумался экспроприировать на благо общества. Оставалось только непроизвольно поражаться, мысленно хватаясь за голову и понимая, какие гигантские суммы исчезли в неведомом направлении. Получалось, что своими укусами я лил воду на мельницу обогащения тех лиц (или одного лица?), которые меня использовали самым наглым и неприхотливым образом.

А я-то всегда думал, что являюсь орудием высшей справедливости!

Я-то гордился собой, считая, что способствую очищению общества от подонков!

Мне верилось, что я в самом деле принимаю некое важное решение, когда выбираю один из вариантов «казнить!» или «помиловать!».

На самом деле всё оказалось очень, ну очень странной и выборочной мистификацией. Понять бы еще, откуда во мне такие силы и умения? Почему меня всё-таки обучили многому и настолько усилили все мои физические параметры? Что со мной будет дальше? И смогу ли я вырваться из-под неуместного контроля иных преступников?

Для этого мне надлежало форсировать собственное расследование и забраться под шкурку всем, кто пытается бессовестно наживаться на моём авторитете. Или всё-таки мой авторитет дутый? И может исчезнуть вместе со всеми уникальными возможностями, стоит только понять магнату «Кауфту и Ко», что я выхожу у них из-под контроля?

– Ладно, дядя, – прервал я разоткровенничавшегося адвоката. – Давай называй имя того самого друга и опекуна.

И тут старикан чуть не заплакал в искреннем сожалении:

– Не знаю! Честно, честно не знаю! Лишь могу утверждать, что он белый и очень, очень богатый. Кауфт всегда к нему обращался только словами мой «белый, добрый брат».

– Что, даже не догадываешься, кто это?

– Нет! Потому что сам уже давно и тщательно задумываюсь о подобном. Всех союзников Сиднея перебрал, никто не подходит. Он не может быть простым чиновником, он слишком значителен, высокого полёта птица. В военном министерстве он тоже не сидит. В силовых структурах его тоже искать не стоит. Этот человек весьма хитрый, невероятно пронырливый. Потому что Кауфт как-то раз проговорился: «…белый добрый брат всех в дураках оставит! Всех объегорит!» И опять повторюсь: он очень, невероятно богат. Средствами ворочает запредельными.

Это мне подсказало очевидное:

– Так ведь можно за этими средствами проследить, и сразу выяснится, кто за ними стоит.

– Пробовал! Ничего не получается. По крайней мере, если отслеживать аккуратно, не привлекая к себе внимания. А вот если идти ва-банк, афишируя цель поиска, сразу заметят и уничтожат.

Дальше я забросал адвоката вопросами, порой полярными по смыслу и мало понятными по цели. Тем самым я скорей проверял господина Россехшейна, лишний раз убеждаясь в его оголтелом цинизме и в отсутствии малейшей принципиальности. Ради спасения собственной жизни он был готов отдать мне на растерзание хоть кого угодно. Так, к примеру, он раскрыл роль в образовавшейся мафии своей супруги. Оказывается, эта сварливая старушенция, ещё недавно гремевшая сковородками на кухне, отвечала за снабжение наркотиками чуть ли не доброй четверти данного города.

Да и сын занимался откровенным вымогательством, притесняя малый бизнес в ближайшей округе. Видимо, авторитет старшего Россехшейна, его связи и высшие покровители служили для преступников великолепным щитом от закона. Только невестка выделялась положительным пятнышком на фоне всей семейки. Ну и внук в своём юношеском максимализме не хотел признавать существующих реалий.

Значит, кое-кто из Россехшейнов так и останется проживать на прежнем месте. Разве что поговорить с женщиной надо будет обязательно. Да и слишком молодо она выглядит, будучи матерью пятнадцатилетнего отрока.

Вначале только и следовало решить вопрос с перемещением намеченных к переносу тел. Правда, я до сих пор ещё не понял, куда они деваются, и не вернутся ли они обратно при каких-нибудь явно неблагоприятных для меня обстоятельствах. А чтобы хоть как-то определиться в сути «неведомого» и «личного канала», я решил провести минимальные эксперименты.

И начал со строгой инструкции старому пройдохе:

– Убивать я тебя не буду. Зато отправлю в одно место, где и побудешь как бы в заточении. По прибытии туда на тебе лежит обязанность похоронить тела и доложиться мне по телефону. Вернее… вначале доложиться, а уже потом заняться похоронами. Всё понятно?

– А как докладывать? – резонно вопрошал старик. – У меня будет телефон?

– О чём тебе и талдычу! – фыркнул я с возмущением, хотя совершенно и не верил в подобное. Но ничего лучшего придумать не мог, как: – И не обязательно по телефону… Сейчас поищу у тебя устройство связи типа «Уоки-Токи».

– Нет у меня такого в доме, – пялился на меня адвокат в недоумении. – И зачем…

– А если найду? – грубо прервал я его, выходя из гостиной.