Короткий вопль оборвался. И моя связь со стариканом исчезла. Зато у меня на логфэе появилась новая запись:

«Ссыльный номер три, дробь, четырнадцать, дробь, три, ознакомлен с инструкцией и переведён на автономное существование в полевых условиях».

Оп-па! Вот это инструкция! Если я правильно понял, мои отправленные в «неведомое далёко» противники оказались в ином мире. В категории – ссыльные или поселенцы. Им там жить, да ещё и под угрозой наказания за дальнейшие преступления. Но самое показательное – это краткость прозвучавшей инструкции! Весь закон существования всего лишь в нескольких строчках!

Феноменально?.. Сложно сразу понять всю масштабность и глубину подобного чуда. Информации тоже не хватает. Да и личный канал не давал много времени на подумать:

«Напоминание куратору! Количество складируемых усыплённых особей подходит к верхнему пределу рекомендуемого минимума. Рекомендуется как можно скорей удалить лишние особи, поместив их в полевые условия или вернув в материнский мир».

О, как!

Оказывается, некий ангар, в некоей иной реальности, далеко не безразмерный. Хорошо это или плохо? И как всё-таки заставить неведомые мне силы перейти на более полное, максимально качественное общение со мной?

Я замер на месте, напряжённо прислушиваясь к динамику переговорного устройства и до рези в лобных долях всматриваясь в пустующий логфэй. Поэтому сердце встрепенулось и дало сбой, когда неожиданно у меня за спиной раздался громкий стон.

Пришла в себя дочка преступника, действующего под прикрытием адвоката. И только тогда я сообразил, что уже давно за полночь. Умотался я с этими допросами.

А так как я уже давно был без шапочки, и моё лицо слишком уж часто мелькало на голубых экранах и цветных плакатах, то был почти сразу же опознан очнувшейся пленницей. Ещё толком не усевшись возле стенки, молодая женщина не столько спросила, как констатировала:

– Вампир… – после чего пустилась в горестные рассуждения: – Я знала, что всё когда-нибудь так кончится. И предупреждала свёкра, что возмездие его обязательно настигнет. Но он мне не верил… Как и все его остальные родственнички… Ублюдки и негодяи! Редкостные сволочи и пройдохи!.. Но… что теперь со мной будет? Ты меня тоже укусишь?

Вот уж дались простому народу мои укусы! Придумать, что ли, какой пиар-ход, чтобы рядовые шестёрки не льстили себя подобной надеждой?

Вместо ответа я цыкнул языком и сам стал спрашивать:

– Почему так получается: тебе тридцать, а твоему сыну пятнадцать? Неужели так рано любовь поймала в свои сети?

– О какой любви речь?! – возмутилась она. – Бандит изнасиловал меня четырнадцатилетнюю, когда ему самому уже было под тридцать. И только огромный вес, авторитет и уважение в нашей общине к моей семье заставили подлого скота на мне жениться. Но с тех пор я здесь живу хуже, чем на каторге. А в последние годы даже при выходе в магазин меня ведут под конвоем. Догадались твари, что я мечтаю сдать их с потрохами.

– Можно было дать информацию кому следовало по Интернету.

– Нет у меня к нему доступа. Да и сложно определиться, кому конкретно надо «стучать». Половина полиции нашего города – продажная, а вторая половина откровенно работает на таких, как Сидней Кауфт.

– А вот с этого места поподробнее! – оживился я. – И вообще, все, что считаешь важным для следствия, перечисли, пожалуйста. Вдруг я чего не знаю.

Она задумалась, собираясь с мыслями и непроизвольно облизывая пересохшие губы. Затем неожиданно предложила:

– А может, вначале чая выпьем? А то мне как-то дурно…

– Прошу прощения! Виноват! – покаялся я, бросаясь к ней и осторожно помогая подняться на ноги. – Да и от приглашения на чай не откажусь. Ибо желудок уже от голода ссохся, а спина давно на нормальной кровати не отсыпалась.

Она даже застыла на мгновение, оглянувшись на меня с недоверием:

– Ты разве ешь и спишь, как все люди?

Я только крякнул от такого вопроса, но не стал разочаровывать ожидания своей новой знакомой:

– Почти… почти ничто человеческое мне не чуждо! – И не соврал ведь. Но раз уж считаю её своей знакомой, следовало узнать имя: – Тебя как зовут?

– Альхен. А тебя? Неужели в самом деле Финк? Или ты так представляешься?

– Хм! Не могу раскрывать сию тайну. Но зато признаюсь, что впервые встретился с женщиной, у которой такое редкое имя.

– В моей семье оно – через раз, – пожала она плечиками, внимательно осматриваясь и на кухне. – А куда все подевались? И надолго ли?

– Ну… можно сказать, что навсегда. А вот куда?.. Можно сказать, что далеко.

– Далеко-далеко? – Альхен требовала от меня уточнения.

– Ещё дальше! – порадовал я её. – Так что ты здесь отныне полноправная хозяйка.

– А-а… если меня начнут спрашивать? Или суровый допрос полицейские учинят: куда семейство Россехшейнов делось?

– Говори правду: «Понятия не имею! Куда-то резко собрались и в большой панике выехали. Обещали позвонить, как устроятся на новом месте».

– И мне поверят?

– В крайнем случае можешь расширить свои признания, добавив, что застала в квартире только Вампира. Но он о себе приказал помалкивать. Уверен, после этого от тебя обязательно отстанут. Или станут вести беседы крайне вежливо и предупредительно.

Кажется, в это она сразу поверила. Довольно ловко орудовала на кухне, заваривая чай и выставляя на кухонный стол всё самое вкусное с плиты и из холодильника. Попутно она, на мой взгляд, ещё и довольно тщательный обыск производила по всем шкафчикам, полкам и ящикам.

И вскоре отыскала необходимое, мобильный телефон. При этом взглянула на меня с мольбой:

– Можно я сыну позвоню и скажу, чтобы он домой возвращался?

– Слышал я, как дед Рося называл внука бандитом и жаловался, что парень совсем от рук отбился…

– Врёт! Сам он бандит! Мальчик у меня на удивление правильный и справедливый растёт. В остальном просто притворяется, что с уголовной шпаной общается. Иначе и его дома заперли бы под арестом. И домой он ночевать по этой же причине не приходит, всё мечтает, как меня отсюда спасти, а потом сбежать вместе со мной в иной город.

– Хорошо, звони! – разрешил я, набрасываясь на ветчину с сыром, с маслом и с хлебом вприкуску. Организм в самом деле нуждался в качественной подзарядке съестным, частые смены ипостаси бесследно не проходят.

Тогда как Альхен лишь с третьей попытки дозвонилась сыну и сразу заявила:

– Нет, это не бабушка. Это я. А бабушка с дедом и с отцом срочно уехали из дома и из города тоже… Их гориллы с ними убрались… Ну да, скорей всего мы долгое время поживём с тобой сами… Как, как… Не по телефону разговор, придёшь домой, всё объясню. Ага… Жду!