Одна операция, вторая. Хотя бы на это деньги шли с моих счетов, да у Айрин таких средств и не нашлось бы. Я стал видеть. Потом смог сидеть, потом — вставать. Лишь много позже поговорил с врачом, с тем, что возился со мной в первые месяцы, и он показал мне рентгеновские снимки, медицинское заключение. У меня был один шансик из ста, чтобы просто выжить. Выжить и остаться слепым и парализованным. В лучшем случае могли начать кое-как двигаться руки. Это — чтобы нажимать кнопочку и вызывать сиделку. То, что со мной произошло, врач назвал чудом, которое бывает раз в тысячу лет. Этого не могло быть. Не могло!

— Бог все может, — тихо сказал Даниэль и вновь удивился тому, как прозвучал его собственный голос. Будто говорил кто-то другой.

— Вы тоже так думаете? — Уолтер пристально посмотрел на молодого человека. — Да: когда постоянно рискуешь жизнью, это, вероятно, неизбежно. Если только ты не законченный идиот. Я очень поздно это понял.

— Я тоже, — Лоринг отвел глаза в сторону, вновь мучительно вспомнив свои рыдания в больничной палате. — И вот только сейчас понимаю, какое сумасшедшее милосердие Он ко мне проявил. Но у меня не было Айрин. Она рассказала мне, как просила Бога о чуде, и Он его совершил. Только я не знал, о чем идет речь, — о вас она не рассказывала.

Бледное лицо Уолтера, кажется, стало еще бледнее. Руки намертво сжались в кулаки.

— Вот так! — судорожно выдохнул он. — Вот так и узнаешь самое главное, то, что надо бы знать прежде всего. Мне она никогда не говорила об этой своей молитве. Я-то, осел безмозглый, думал, что это мне, великому и замечательному, была дарована такая милость! Айрин, Айрин! Какая она была тогда веселая! Веселая и спокойная, совершенно уверенная, что все получится, все будет как надо. Когда, спустя год после аварии, мы с ней отправились в Швейцарию, она очень твердо сказала: «Поверь — вернешься ты оттуда даже без костылей!»

— А газеты в это время объявили о вашей смерти! — воскликнул Даниэль.

Дейл вздохнул:

— Я сам это подготовил. Вернее, я и Айрин. Первые пару месяцев обо мне писали очень много. Потом меньше и меньше. Через год им надоело сообщать, что я примерно в одном и том же однообразно тяжелом состоянии лежу где-то в больнице. И я использовал свои деньги, чтобы купить сообщение о собственной смерти. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы мир забыл Уолтера Дейла! Пресса опять недели две бушевала, поминая меня и прославляя. Подумать только! Все плохое забыли — и все эти тараны, и мой скверный характер, и все остальное. Прямо как о другом человеке говорили! А в это время Айрин увезла меня в частную швейцарскую клинику, и там мне вправду удалось встать на ноги. Только это было, конечно, не выздоровление — просто я смог сам себя обслуживать и как-то передвигаться. Захотелось вернуться в Англию: все же за границей было не по себе. Приехал, купил вот этот дом. Сменил фамилию. И решил, что буду жить отшельником, в крайнем случае — цветы выращивать. А на что еще я годился? Умереть не получилось — Айрин не дала, а жить стало не для чего. Что вы так смотрите? Это теперь я понимаю, какая я неблагодарная скотина, но тогда… Вспоминать — и то противно!

Но Айрин не унялась. Вернулась на работу в полицию. И хотя пришлось опять начинать чуть не с нуля, вновь стала комиссаром и заняла прежнее место. А ко мне приезжала почти каждый день. Достала методики специальных упражнений для восстановления опорно-двигательного аппарата и заставляла заниматься часами. Я уже ругался, орал на нее, кричал, что мне больно, что я устал, что это ничего не даст. Она в ответ: «Не верю, что тебя можно сломать! Ты — Золотой всадник, а размазня не может быть Золотым всадником!»

Ну и добилась своего. Я действительно смог ходить всего лишь с тростью; хотя и в корсете, но в самом простом — больше для страховки. Креслом последний год почти не пользуюсь. Еще вожу машину, правда — с ручным управлением. Словом, за двадцать лет Айрин меня почти починила. Кроме того, не дала и выращивать цветочки. Лет десять назад, когда я еще вовсю катался в инвалидной коляске, пришла с толстенной папкой уголовного дела: «Уолли, произошла авария, и эксперты не могут понять, что к чему. Ты ведь знаешь машины лучше азбуки. Помоги!» Я помог. Потом еще и еще. И вот ведь упрямица! Добилась, что я сам вскоре ей предложил: «Оформи меня к вам на службу! Что я вам бесплатно помогаю?» Так и стал экспертом Уоллесом, уважаемым в Скотленд-Ярде и нужным обществу. Только не мог заставить себя смотреть «Фортуну». Вообще гонок не мог видеть. Когда Айрин стала мне рассказывать о новом гении — о Рыжем Короле, я испытывал искушение — взглянуть, не взглянуть? В газетах читал. И думал. Думал — смогу ли без горечи и зависти увидеть Золотого всадника? Теперь ведь уже — Дважды Золотого!

— Ну и как? — с плохо скрытым волнением спросил Даниэль.

Перегнувшись через свой громадный стол, Уолтер положил руку на плечо молодого человека:

— Ты сказал, что не обогнал бы меня, так? Ты меня обогнал, Даниэль. И не только потому, что ездишь не хуже. (Не хуже — я ведь вижу!) Но ты еще и лучше держишь удар. Ты не впилился в проклятую скалу! И я уверен, что продержишься.

— Теперь продержусь, — твердо пообещал Лоринг. — Теперь уж — точно! Отомщу им за вас. И… Если честно, это такое счастье — видеть вас живым, что мне теперь просто на все наплевать! А можно мне будет привезти сюда пару старых журналов и попросить у вас автограф? Я так об этом мечтал!

Дейл расхохотался:

— Ну нет, я так просто автографы не раздаю! Только в обмен. Ты — мне надпишешь, а я — тебе. Вот только на таких условиях. Ну, что? Наверное, вам, мистер Лоринг, пора уже ехать. И спать.

Даниэль умоляюще мотнул головой:

— Да ведь еще и девяти нет! Заезд в одиннадцать утра. В Килбурне надо быть в половине десятого. Можно задержаться у вас еще на полчаса? А то все еще трудно поверить…

— Ладно, — голос Уолтера сделался жестким. — Но не дольше. А коли так — сходите на кухню за соком: он взял и кончился.

Через несколько минут Даниэль принес пару прохладных бутылок и большого рыжего кота, пойманного за самым неблаговидным занятием: сумев добраться до верхней полки неплотно закрытого буфета, зверюга старательно проскребывал лапой пакет с зефиром.

— Воровская порода! — рявкнул на кота Уолтер, ловко подхватывая его за шкирку и держа на весу перед собой. — Айрин тебя для чего сюда принесла? Чтобы ты забыл дурное общество первых месяцев своей дурацкой жизни и перевоспитался. Ты ведь жил в самом настоящем притоне и был, между прочим, тощ, как обрывок тряпки! А теперь на себя посмотри: у тебя уже не рожа, а чемодан! И еще воруешь, позоришь меня перед гостем. Ему очень было нужно вынимать тебя из буфета, а? Уголовник!

Кот, растопырив лапы, покорно все выслушивал, изредка облизываясь (очевидно — вспоминая, как близко был желанный зефир), а Даниэль, глядя на эту сцену, давился от смеха.

Наконец Дейл опустил кота к себе на колени. Тот тотчас свернулся в объемистый мохнатый шар и громко замурчал.

— А почему вы не женитесь на Айрин? — вдруг спросил Лоринг и покраснел. Надо же ляпнуть! С какой это стати он так вот запросто лезет в чужие дела?