— Возможно. Я, разумеется, был взволнован. Но это не значит, что я имею отношение к этой бомбе. Если вы подозреваете бедняжку Эмму, пройдитесь по ее связям — возможно, кто-то и подтолкнул ее.

— Ее подтолкнули вы! Ларс Веллингтон прекрасно помнит скандал во время приема ваших деловых партнеров. Эмилия тогда почти впрямую обвинила вас в убийстве брата. Она кричала: «Ты нарочно дал мне ту книжонку! И рассказывал, как действует эта дрянь и как вы там, в вашей Аргентине, ее использовали! Думаешь, я не понимаю, для чего ты все это делал?» У Ларри — хорошая память, он все запомнил дословно. После этого, по его словам, Эмму увели. Видимо, тогда вы ее и приговорили. Кстати, Веллингтон ведь тоже отлично знает вашу коллекцию. Он мне ее с увлечением описывал.

— Он вообще — увлекающийся юноша! — мрачно проговорил аргентинец.

— Увлекающийся, но безупречно честный, — уточнила комиссар. — Жаль: когда я с ним беседовала, то еще не знала, о каком именно взрывном устройстве нужно его расспросить. Но не сомневаюсь — он тоже подтвердит, что нитроглицериновая бомба в коллекции была. Так что у меня имеются по крайней мере два свидетеля. Остается осмотреть коллекцию.

Кортес нахмурился:

— Думаете, так легко получить ордер на обыск в моем доме?

— Думаю — очень нелегко. Но если мне понадобится произвести обыск в даже Букингемском дворце, я его произведу. И если я пришла к вам сегодня одна, значит — надеюсь, что вы сами заинтересованы в том, чтобы не чинить препятствий полиции.

«Вот теперь он подумает, что я хочу с ним “договориться!” — она смотрела прямо в сливовые глаза миллиардера и отчетливо видела в них темное окошко банкомата. — Интересно: сам предложит или будет ждать намека? Однако четверть десятого. А времени-то в обрез!»

— Я не собираюсь чинить вам препятствий, комиссар! — воскликнул Гедеоне, может быть, с излишним пылом. — И даже готов рассказать то, о чем предпочел бы умолчать. У меня действительно не так давно пропала из коллекции небольшая бомба. Я бы сообщил полиции, но она была не боевая. По крайней мере при ее покупке меня в этом уверяли. Мне говорили, что в нее залита какая-то безобидная смесь, а никакого нитроглицерина там нет. И я поверил.

Айрин подняла брови:

— Вы? Профессиональный военный? Вы поверили, что в гранате нет заряда, в то время как он там находился?

— Я купил ее у старого приятеля. Он дал слово, и я не усомнился. Но отчего вы упорно думаете, что там был заряд? И отчего так уверены, что именно эта граната взорвалась в злосчастном болиде? Как она вообще могла туда попасть?

— Уверена я оттого, — с расстановкой проговорила Айрин Тауэрс, — что это подтвердила экспертиза. — А происхождение бомбы очевидно. В боксы «Лароссы» никак не мог пройти кто-либо посторонний.

— Но ведь Брэндон Лоринг туда прошел! — в голосе Кортеса вновь мелькнула и исчезла угроза.

Айрин едва не ахнула от изумления. Она ждала, конечно, ждала, что злость и тревога сделают свое дело, но чтобы Кортес допустил такой серьезный прокол!.. Интересно, как он теперь выкрутится?

— Откуда вы знаете, что там был Брэндон? Прослушиваете телефоны Даниэля Лоринга? Или их обоих? А может — еще и телефоны Скотленд-Ярда, а?

— Ничего подобного! Но я тоже отсматривал кассету внутреннего наблюдения и понял, кто выдал себя за Даниэля и почему Даниэль взял вину на себя. Этот Лоринг-младший просто паршивец! Завистливый паршивец!

— Ну, это не совсем так, — возразила Айрин. — К тому же Брэндон не мог взять гранату из вашей коллекции. Он вообще не собирался взрывать болид. А если бы вдруг решился на такое, то наверняка достал бы более надежное взрывное устройство, менее опасное в переноске.

— Я тоже достал бы более надежное, — сухо усмехнулся Кортес. — Ведь вы, комиссар, как я понял, меня подозреваете?

— Нет, — Айрин смотрела теперь в глаза аргентинцу и видела, как в них все ярче возгорается глухая, неодолимая ненависть. — Нет, я не подозреваю. Я обвиняю вас, Гедеоне Кортес, в организации двух покушений на Даниэля Лоринга, результатом одного из которых явилось непреднамеренное убийство Джанкарло Висконти. Я обвиняю вас также в убийстве Эммы Висконти, которую вы использовали как орудие.

— В убийстве Эммы? — голос Гедеоне стал отчего-то высоким и ломким. — Да вы сначала докажите, что она была убита! Все эти рассуждения про след от кастета — просто домыслы! Обычный несчастный случай.

— Сделано неплохо, и следов насилия, действительно, не осталось. Но есть свидетель убийства, и киллер уже арестован. Наш свидетель совершенно случайно запер его в квартире Эмилии, и парню пришлось выскочить в окно, а значит — попасть в объектив камеры наблюдения, которая торчит над дверью магазина. Правда, убийца не может вывести непосредственно на вас, однако достаточно потянуть за эту ниточку — и она все равно к вам приведет.

— Тяните, — проговорил Гедеоне. — Мне ведь нечего бояться. А жаль малышку Эмми! Хотя в последнее время от нее было слишком много хлопот…

«Почти не притворяется, — подумала Айрин и опустила голову, чтобы взгляд не выдал отвращения. — Что-что, а это чувство лучше не показывать: все же — слабость. Но в чем дело? Он тоже поглядывает на часы? Нет! Только не думать об этом! Время еще есть!»

— Да, — сказала она. — Вы знаете, что ниточку можно оборвать. Но она может и выдержать. А вдруг все-таки выдержит?

— Бред! — Гедеоне вытащил из стола коробку сигар, откинул крышку. — Угощайтесь, комиссар. Значит, по-вашему, я использовал бедняжку Эмму в качестве киллера?

— Я не курю, спасибо. А Эмму вы использовали, когда приняли решение избавиться от Даниэля. Вы знали, что она в него влюблена и что он отверг ее домогательства. Не из преданности к вам, а просто потому, что она ему не нравилась. Вы также знали, что Эмма истерична и мстительна. И сами навели ее на мысль отомстить жестокому возлюбленному.

Кортес взял сигару, отрезал кончик и щелкнул золотой зажигалкой.

— Эмма Висконти была не ангел, — проговорил он. — Но даже если она и пошла на преступление, то какое к этому отношение имею я? Как вы можете думать, что я пытался убить ведущего гонщика своей команды? Самого «великого Лорни»? Человека, который сделал «Лароссу» лучшей командой мира, а наши машины — самыми знаменитыми на мировом рынке! По-вашему, я — полный идиот?! И кто, кроме абсолютных кретинов, сможет вам в этом поверить?

— Вот и я вначале думала то же самое! — Айрин усмехнулась. — И я не могла поверить, что такое возможно. А на самом деле все просто. Просто до тошноты.

На столе мелодично запел телефон. Кортес взял трубку.

— Алло! Да. Доброе утро. А что ты… Что? И сейчас здесь. Как-как? Да что тебе взбрело?..

Он осекся, скорее всего, его попросту перебили. Лицо аргентинца странно напряглось. Полминуты он, искривив свой голливудский рот и уставившись в стол немигающими глазами, слушал, затем медленно опустил трубку на рычаг. Айрин готова была поклясться: тот, кто звонил Кортесу, первым дал отбой.