Альберт препирался с Эдит, объясняя ей, что выходить в предштормовое море со сломанной рукой и на костылях было по меньшей мере опрометчиво.

— Ты будешь просто обузой для остальных! — убеждал он.

— Я не марафон бежать собираюсь! — вздёргивала подбородок несгибаемая француженка. — И не на Эверест лезть! Я всё время разрабатывала пальцы — штурвал уж как-нибудь удержу!

Как выяснилось, кроме Эдит, только один человек из гринписовцев мог бы справиться с судёнышком в бурю. Но этот человек выходить в океан на поиски каких-то неведомых монстров вовсе не рвался.

Потом в комнатку Эдит, наклонив голову, втиснулся долговязый парень, похожий на ковбоя и его лошадь одновременно.

— Калифорния, девяносто восьмой год, победитель международной регаты, — странно представился он. — Вырос на побережье. Могу управлять судном практически любого класса. Я был на улице. Надвигается чертовский шторм. Всё летит к дьяволу. Я поведу ваш корабль.

— А где напарник? — Эдит узнала одного из рыболовов-американцев.

— Продолжает требовать консула, — усмехнулся мужчина.

— Я с двенадцати лет ходила в море с отцом, — сказала, входя, норвежка Тельма, плотно упакованная в сине-красный штормовой комплект. — Ловила селёдку на Лофотенах. В армрестлинге побеждаю двух любых мужиков из трёх. Вы не имеете возможности пренебречь моим опытом.

Эдит утёрла невольные слёзы и начала отдавать короткие распоряжения.

Тёмная стена надвигалась всё ближе. На её вершине светлели полосы шафранно-жёлтого цвета, как пена на гребне высокой волны.

Александра ругалась с Мариной и Зинаидой одновременно. Зинаида требовала подробностей происходившего, а также участия в походе гринписовцев или операции военных. Марина требовала, чтобы Александра немедленно села за руль «буханки» и вывезла всех, кого привезла, куда-нибудь в безопасное место. Александра ссылалась на то, что у Соболя тоже имелись права, и с «буханкой» он вполне способен был совладать.

Потом Марина накинулась на мужа, требуя, чтобы он поймал Тину, связал её и погрузил в машину. Соболь молча покрутил пальцем у виска.

Когда собрали вещи, выяснилось, что исчез Виталик.

Посреди разборок, появилась деловитая и встревоженная Брунгильда, залезла в «буханку» и улеглась на сиденье, прижав короткие уши.

— Гляньте-ка! — нервно расхохоталась Александра. — Она хочет эвакуироваться!

Тонкий синий луч прорезал мёртвое небо. Раздался калечащий уши грохот. Будто разверзся небесный свод и на один дрожащий миг из трещины сверкнул ослепительный неземной свет…

Гром грохотал теперь почти непрерывно.

— Лучше бы ты уехала! — закричал Ловец.

— Я — с тобой! — крикнула в ответ Тина.

— Хорошо. Идём… — Подумал и добавил: — Я действительно могу вырубиться в определённый момент, ты не испугаешься?

— Нет!

— Меня тогда надо тормошить, бить, щекотать — что угодно. Но потом, возможно, мне придётся оставить тебя и самому… Так будет быстрее… Понимаешь?

— Что угодно! — откликнулась Тина. Ей казалось — страшней будет навряд ли, и она действительно была готова уже ко всему. Ну нет, она не станет бестолково визжать и топтаться, когда Ловцу надо будет оказать помощь!.. Взволнованное, мокрое от дождя лицо девочки заливал синий свет молний. Ловец наклонился к ней и ласково поцеловал мокрые солёные губы.

Паники, как ни странно, не случилось. Ну не склонны к ней наши соотечественники, особенно вдали от столиц. Тем не менее слухи ходили самые разные.

Среди военных преобладала гипотеза о том, что всех собрали ради охраны летающей тарелки, приземлившейся на Кольском. А поскольку НЛО у нас проходят в тесной связке с привидениями и полтергейстом, к чудовищным капризам погоды отнеслись как к должному.

У сапёров имелась эксклюзивная версия: их батальону предстояло спешно (пока не прознали за рубежом) закапывать китов, выбросившихся на кольский берег в результате неудачного эксперимента с термоядом, произведённого на шельфе у Новой Земли.

Священнику местной церкви полагалось бы думать о конце света и втором пришествии, но он думал и молился только о двух своих внучках и старшеньком внуке. Те сейчас со всей мыслимой скоростью удалялись в направлении Кандалакши — оттуда была родом сидевшая за рулём попадья. Дедушка-поп и сам охотно уехал бы с ними, но что если тревога окажется ложной? Тогда его здешнему служению придёт самый что ни есть позорный конец. Он понимал это и предпочёл остаться. «Все под Богом ходим, все грешны… Спаси и сохрани…»

Уфологи, бросив оборудование, набились в одну из «Нив» и укатили. У второй, «Нивы» пошаливал карбюратор, а уверенности, что исправная машина на дороге станет ждать неисправную, ни у кого, видимо, не было. Зинаида осталась. Она никого не стала просить о физической помощи. Сама, в два приёма, затащила на ближайшую сопку огромные рюкзаки. Установила и включила всю наличную аппаратуру. И — в жёлтом резиновом плаще до пят, в блеске молний — последовательно и аккуратно снимала множество самых различных показаний.

— В спектре спасения лопаря и его оленя, что вы, как старший по званию, предлагаете мне ещё сделать? — Полковник почти не прятал сарказма. — Эвакуация разворачивается полным ходом, но уже сейчас ясно, что за отмеренный этими отморозками срок удастся вывезти едва ли треть гражданского контингента…

Брови Степана Ильича метались едва ли не по всей верхней части лица, иногда застревая в глубоких морщинах-бороздах. Специально захваченный Полковником переводчик что-то тихо объяснял по-английски молодым нацистам. Они по очереди переводили деду.

— Запрос в Центр относительно арсенала предположительно тектонического оружия посылал? С точными координатами?

— Посылал. Неоднократно. Во все места. Шифровальщик в обмороке от напряжения. Ответа пока нет. И времени тоже нет.

«Вот так у нас всегда. Сперва никто не чешется, и вдруг — хватай мешки, вокзал отходит…»

Не важно даже, кто это подумал.

— Значит, — сказал генерал, — надо попытаться обезвредить своими силами, по наводке того юноши.

— Кого мне послать? Солдатиков второго года службы, которых матери дома ждут? Зрелых мужчин, отцов семейств? А если вообще всё это ловушка? Как тот листок, который взяли и пополам…

— Что ты городишь? — резко оборвал Степан Ильич.

Одновременно с ним Фридрих Золлингер что-то не менее резко сказал Полковнику по-немецки. Переводчик замешкался.

— Переводи, — велел Полковник.

— Вы командуете операцией, так прекратите жевать сопли, — потупившись, сказал младший лейтенант. — Когда идёт война, всегда бывают потери. Это уже не игра в… наверное, по-нашему правильно будет в бирюльки… Если катастрофа затронет Мурманск, погибнут сотни тысяч людей. Надо использовать малейший шанс.