Ах, вот в чем дело!

От возмущения мои глаза распахиваются, и я резко отталкиваю от себя Десмонда. Клянусь Богом, когда-нибудь наступит тот день, когда я отомщу ему за все его дурацкие розыгрыши! Но пока мне остается уйти от него прочь с разгневанным видом.

– Крис, это была шутка…

– Это не смешно, Десмонд! – выпаливаю я, быстрым шагом направляясь к террасе.

За считанные секунды я поднимаюсь на крыльцо и просовываю ключ в замочную скважину. Но потом вспоминаю, что я так и оставила вход на террасу открытым. Ругая себя за беспечность, я пробираюсь внутрь и поспешно закрываю за собой дверь, прижимаясь к ней затылком.

– Крис, прости, я не думал, что ты так испугаешься, – по ту сторону говорит Десмонд.

– Пошел ты, – огрызаюсь я. – Когда-нибудь я тоже напугаю тебя до седых волос.

– Договорились, – соглашается он и добавляет. – А теперь открой дверь и дай мне поцеловать тебя на прощание.

Я борюсь со своим желанием не обращать внимания на его глупую шутку и впустить Десмонда. Он должен понять, что в этой ситуации поступил, как придурок.

– Спокойной ночи, Десмонд.

Я так боюсь передумать и открыть Десмонду дверь, поэтому, как можно быстрее прохожу внутрь. После прохладной ночи воздух в доме кажется душным. Сделав глубокий вдох, я смахиваю выступившую на лбу капельку пота и стараюсь осторожнее идти в темном пространстве кухни.

Кажется, на моем пути скоро будет обеденный стол, и я выставляю перед собой руки, чтобы не задеть мебель и не наделать шума.

Спустя несколько минут я выбираюсь из гостиной и приближаюсь к лестнице. В доме стоит беспросветная мгла, и я ударяюсь ногой об ступеньку.

Черт!

Я цепляюсь в перила, чтобы не навернуться на лестнице, и слышу наверху шорох. От страха внутри меня все сжимается, словно мою грудь сдавил огромный кулак.

– Кристи, зажги свет, – раздается спокойный голос Даниэля.

За один миг у меня в горле образуется ком, и я с трудом сглатываю его. И вместе с тем, я испытываю колоссальное облегчение от того, что это мой брат, а не… кто-то другой. 

Я нащупываю на стене выключатель и нажимаю на него. В гостиной загорается свет, и я поднимаю голову, встречаясь с зелеными глазами Даниэля. Как я и предполагала, его взгляд полон осуждения. Я мгновенно жалею о количестве выпитого алкоголя.

– Где ты была? – спрашивает Даниэль. – И с кем?

Я ничего не отвечаю и скрещиваю перед собой руки. Если я начну отчитываться перед Даниэлем, то он наверняка поймет, что я выпила. А я не хочу нарываться на дополнительные проблемы.

– Ты была с Десмондом? – снова спрашивает брат.

Я открываю рот, чтобы солгать что-то наподобие того, что была на вечеринке с какой-нибудь несуществующей подружкой из академии. Но тут внутри меня расправляет плечи храбрая и смелая Кристи: «Тебе уже есть восемнадцать! Ты не обязана оправдываться перед братом, а он не имеет права сажать тебя на домашний арест!»

– Да, – выпаливаю я. – И прежде, чем ты мне скажешь, что его семья приносит мне беды и несчастья, ты должен знать, что именно Десмонд делает меня счастливой. Именно с ним я чувствую себя настоящей и живой. Мы любим друг друга, и Десмонда не оттолкнут твои запреты и домашние аресты.

– Не сомневаюсь, – огрызается Даниэль. – Он пойдет на все, чтобы получить от тебя то, что ему надо.

Я могу сказать брату, что, если бы Десмонду от меня нужен был лишь секс, он бы бросил меня после нашей первой близости. Но он все еще со мной.

– Я не хочу об этом говорить, – устало произношу я. – Ты не знаешь, какой Десмонд на самом деле.

– Мне достаточно того, что я знаю. Его сестра пыталась тебя убить. Его отец отобрал землю у наших родителей. И ты слишком быстро забыла, как страдала из-за того, что Десмонд скрывал от тебя правду.

– У него была причина скрывать от меня правду, – говорю я. – У каждого есть та или иная причина скрывать что-то от близких.

От волнения у меня дрожат колени. Я крепче цепляюсь в перила, чтобы устоять на ногах и дойти до конца. Мне стыдно от того, что я такая трусиха, и что решаюсь сказать Даниэлю правду только, когда я выпила. Но лучше сейчас, чем никогда.

– Я тоже скрывала кое-что от тебя, – говорю я и поднимаю взгляд на брата, стоящего на верхушке лестницы. – Три года.

Даниэль еще сильнее хмурится, и не дожидаясь, когда он задаст вопросы, я произношу на одном выдохе:

– Я не работала официанткой, – признаюсь я. – Я спаивала туристов и уходила вместе с ними в номер отеля. Каждый из них думал, что я пересплю с ним, и раздевался…

Мой голос дрожит, когда я дальше говорю Даниэлю про схему, придуманную Кевином. В конце рассказа я отвожу взгляд, испытывая отвращение к самой себе из-за своего прошлого, из-за своей лжи и из-за того, что заставляю страдать моего родного брата.

При виде Даниэля мое сердце сжимается, и в груди становится больно.

– Ты злишься на меня? – спрашиваю я, решаясь нарушить молчание, повисшее в доме после моего откровения.

Даниэль опускает глаза и мотает головой, давая понять, что не настроен на дальнейшие разговоры.

– Иди спать, Кристи. Поговорим об этом завтра, – не своим голосом отвечает он.

Чувствуя себя дерьмом, я поднимаюсь в свою спальню. Мои глаза горят от слез и от стыда. Честно сказать, я ожидала, что после того, как во всем признаюсь Даниэлю, я буду ощущать облегчение. Но ничего такого не происходит. Наоборот, как будто что-то тяжелое давит на мои плечи.

Я на мгновение закрываю глаза, и мои мокрые ресницы опускаются мне на щеки. Шмыгнув, я делаю несколько глубоких вдохов и вытираю слезы тыльной стороной ладони. После чего снимаю с себя куртку и прохожу в спальню, чтобы зажечь настольный светильник.

Мой взгляд скользит к окну. Как мне хочется, чтобы Десмонд пробрался в мою