Он поставил ее на землю и, оглянувшись, что-то крикнул. А затем взял Стефанию за руку и побежал так быстро, как мог.

– Что это?! – спросила она на бегу, стараясь перекричать грохот.

– Сделал, что просила. Смотри!

Стефания оглянулась на камни и увидела, что они раскалились докрасна и будто пульсируют, меняя цвет от темно-красного до алого. А по земле от них лучами разбегаются всполохи, словно камни толчками выплескивали накопленную веками энергию. Зрелище было завораживающим, но Данила имел в виду не его.

– Стена! – указал он.

Всполохи добегали до стены, и в тех местах, которых ее касались, камень шел трещинами и взрывался. Стена с грохотом рушилась, крошилась, оседала. В ней появились крупные проходы. К одному из них и направлялся Данила. За ними бежала Анфиса, и Стефания порадовалась тому, что та ее ослушалась. Что бы стало с Анфисой, останься она у камней?! За ними, задыхаясь и хватаясь за бок, мчался Макс и тянул за руку Марину. Анфиса то и дело оглядывалась и поторапливала их, потому что два мертвеца уже следовали за ними по пятам. Сидоренко бежал первым и куда быстрее Марины. Но в тот момент, когда он нагнал Марину, что-то невидимое преградило ему путь. Сидоренко попытался оббежать преграду, но та, казалось, растянулась далеко в обе стороны. Нежить билась в невидимую стену, скалила зубы и посылала вслед ускользающим пленникам проклятия.

– Бездушники, – произнесла лишь одно слово Анфиса, и Стефания поняла, кто задержал погоню.

– Их приняли. Они счастливы. Стена больше не нужна.

Беглецы беспрепятственно добежали до башни. Но в тот момент, когда Анфиса открыла дверь и пропустила всех в туннель, из темноты выскочил еще один одетый в военную форму мертвец. Он вцепился в шею Анфисы, сдавил ей горло когтистыми лапами и хищно облизнулся. Тот самый мертвец, который открыл им проход! Анфиса едва успела пискнуть, но ее визг утонул в злобном рычании. На мертвеца прыгнула собака и подмяла его под себя. Данила ухватил Анфису за руку и торопливо втянул в туннель.

– Дик! Дик! Идем с нами! – закричала Анфиса, увлекаемая рыжим и Стефанией.

– Идет. Идет, – успокоил ее Данила. И по тому, как потеплел его голос, Стефания догадалась, что он улыбнулся в темноту.

Они вышли на улицу через металлическую дверь и оказались на хозяйственном дворе с мусорными контейнерами, сараем и парковкой для ежедневно подвозящего продукты грузовика. Перед ними возвышалось двухэтажное здание гостиницы. Позади – еще один неприметный сарай, через который они и появились. Солнце здесь, хоть и было ярче, застенчиво пряталось за кружевным облаком. Сгустившаяся до почти фиолетового оттенка синева неба обещала скорый дождь. Ветер шуршал в кронах деревьев, сбрасывая на землю первые пожелтевшие листья. Август уходил на цыпочках, а с ним, пятясь и раскланиваясь, уходило со сцены лето. Невидимые художники уже меняли декорации: добавляли свинцовых и золотистых оттенков в пока еще по-летнему яркую палитру. Казалось, за время их отсутствия прошло не несколько дней, а недели. Анфиса поежилась от холода и громко чихнула. Дик отряхнулся, понюхал воздух и облизнулся, учуяв выплескивающиеся в окно кухни запахи еды. Под этим окном он и лег, покрутившись на месте и пристроив морду на вытянутые длинные лапы.

Путники в полном молчании обошли здание и поднялись на крыльцо. Вот все и закончилось. Приключение опустошило их, но одновременно наполнило чем-то новым – ощущением, что все теперь будет хорошо, что в их жизнях случились важные и правильные изменения.

– Ну, с возвращением, – тихо пробормотал Данила и открыл тяжелую дверь гостиницы.

Анжела ушла и неосторожно оставила дверь незапертой, но Данила на всякий случай постучал, а затем позвал:

– Анжел?

Не дождавшись ответа, он прошел из прихожей в номер и увидел, что все в нем оставалось так, как он и запомнил: брошенное на незастеленную постель платье в сине-белую полоску, валяющаяся в коридоре босоножка с высоким каблуком, его собственная спортивная сумка на банкетке возле комода. Перед «экскурсией» Данила пытался отыскать в ней вторую пару солнцезащитных очков взамен сломавшихся, но так и не нашел. На комоде, рядом с его разрядившимся мобильником, лежала, завалившись набок, открытая косметичка, и помады, тушь, карандаши высыпались из нее разноцветным ассорти. Анжела не отличалась аккуратностью, но до настоящего момента это не напрягало Данилу. А сейчас вид разбросанных вещей вызвал раздражение. Он подошел к комоду, поставил мобильный на подзарядку, закрыл флакон духов и только тогда заметил первое отличие в сохранившейся картине. Не было букета! Но на полированной поверхности остался отпечаток от дна вазы.

Данила убрал в шкаф платье Анжелы, с удовлетворением отметил, что его собственная одежда так и висит, как он ее оставил. Он сдернул с кресла клетчатый плед и накрыл им разоренную постель. Нужно идти в душ, побриться, почистить наконец пастой и щеткой, а не золой зубы, вымыться под горячими струями с мылом. А затем позвонить на ресепшен и заказать что-нибудь из еды, но, не дождавшись, блаженно уснуть в постели. Он взял с полки белье, чистые джинсы, футболку и спортивную толстовку с капюшоном, но его отвлек скрежет поворачивающегося в замке ключа. Данила мгновенно обернулся и увидел нагруженную сумками Анжелу.

– Ты уже вернулся? – спросила она и бросила пакеты с покупками на кровать. Затем села рядом и принялась как ни в чем не бывало расстегивать ремешки босоножек. Больше всего Данилу удивило не отсутствие реакции на его появление после долгого отсутствия, а то, что Анжела была одета так же, как в день «экскурсии». Она набрала полный чемодан платьев и сарафанов, чтобы за те пять дней, что они собирались провести на отдыхе, ни разу не повторить наряд.

– Представляешь, нашла в этой дыре улочку с бутиками! Ну не бутиками, конечно, а с магазинами, в которых обувь, ремни и сумочки – авторской работы. А в другом магазине мне повезло еще больше! Отыскала такое платье, какое во всей Москве не найдешь! Продавец уверял, что сшито оно в одном экземпляре. Стоило, как крыло самолета, но это не важно. Сейчас покажу!

Анжела зашуршала пакетами, а Данила от изумления даже не нашел что ей ответить. Он отсутствовал несколько дней, а она не только не организовала поиски, но и вела себя так, будто ничего не случилось.

Анжела запоздало почувствовала, что что-то не так. Подняла глаза от пакетов и удивленно спросила:

– Ты чего? Экскурсия была отвратительной? Так я говорила, что нечего там делать! Это ж глушь, что тут может быть интересного? Сама не знаю, зачем я сюда поехала! Удивительно, просто чудо, что тут отыскались магазины…

– Да погоди ты со своими магазинами! – не выдержал он. Вышло резко, Анжела обиженно захлопала наращенными ресницами, надула и без того пухлые губы.

– Ты что… Ничего не заметила?

– А что я должна была заметить? – пожала загорелыми плечами Анжела и машинально поправила соскользнувшую бретельку сарафана. Раньше такой ее жест – медленный, томный – заводил его. А сейчас отчего-то оставил равнодушным.