и я действую на автопилоте, иду прямо в них, как будто я снова ребенок.

— Хочешь кофе? — спрашивает она, как только закрывает за нами дверь.

— Я сделаю. Ты выглядишь опустошенной.

— Спасибо, сынок, — слегка бормочет она. — Я работаю по ночам, но в итоге засиживаюсь допоздна. Или рано, я думаю.

— Черт, ты хочешь, чтобы я ушел, чтобы ты могла—

— Нет, — перебивает она. — Я все же выпью кофе. Я просто собираюсь переодеться.

Только когда она это говорит, я замечаю ее синюю форму под курткой.

Я хочу снова поспорить, но она ушла прежде, чем у меня появился шанс.

Я просто сижу за барной стойкой с двумя дымящимися кружками кофе, когда она появляется снова, на ее лице нет косметики, она в пижаме, готовая ко сну.

— Я не останусь надолго, я обещаю.

— Тебе здесь рады столько, сколько захочешь, ты это знаешь. — Я мягко улыбаюсь ей, до этого момента не осознавая, как сильно я по ней скучал.

Последний раз я был здесь с Алексом в ночь бунта Волков, чтобы мама могла залатать его рану и остановить его рыдания, как маленькой сучки.

— Итак… как дела? — спрашивает она, озабоченно хмуря брови.

— Я полагаю, ты уже знаешь?

— Конечно. Могу ли я чем-нибудь помочь? — предлагает она, несмотря на то, что уже знает, что я этого не приму.

Я качаю головой.

— Если тебе нужно ненадолго уехать, очистить голову, сосредоточиться, тогда ты знаешь, что всегда можешь воспользоваться бабушкиным домом. Он просто стоит там пустой. И я уверена, что есть много работы, которую ты мог бы найти сам, когда тебе нужен перерыв.

— Спасибо, — бормочу я. — Я подумаю об этом. — Хотя, на самом деле, одна мысль о том, чтобы быть так далеко от Калли, даже если она ненавидит меня прямо сейчас, заставляет меня чувствовать себя некомфортно.

Возможно, я ей не нужен или даже не хочет меня по-настоящему, но я не могу сказать, что это чувство взаимно. Она всегда была моим утешением, даже задолго до того, как я позволил ей увидеть хотя бы крошечный намек на то, насколько она важна для меня.

— Это есть, если тебе это нужно. Алекс сказал, что вы все уехали в каких-то типи или что-то в этом роде. Тебе было весело? — спрашивает она, переводя разговор в более легкое русло. Но это не значит, что я ожидаю, что она вообще забудет о моих предстоящих экзаменах.

Возможно, она понимала меня лучше, чем папа, и она, возможно, даже была на моей стороне, когда я сказал им обоим, что не хочу формально продолжать свое образование, но это не значит, что ее мнение имеет какой-либо вес.

Совсем как у меня.

Я провожу почти час с мамой, разговаривая обо всем, что могу придумать, что не касается школы, работы или Калли. Но она упрощает задачу. Она всегда так делает. Просто в ней есть что-то успокаивающее, что всегда успокаивает что-то внутри меня.

Когда она и папа расстались, я отчаянно хотел последовать за ней сюда. Но я знал, что если я это сделаю, то попрощаюсь с будущим, о котором всегда мечтал, с мужчиной, которым хотел доказать, что могу быть, поэтому я был вынужден смотреть, как она собирает вещи и уходит.

Это была одна из самых хреновых вещей, которые я когда-либо делал. Думаю, меня спасло только то, что мой дедушка уже был на глубине шести футов под землей. Если бы он все еще был рядом, сомневаюсь, что я смог бы это выдержать. Быть папиной игрушкой — это одно. Но моего дедушки? Нет, блядь, спасибо. День, когда его сердце сдалось, был одним из моих лучших дней. Почти все мои детские кошмары были из-за него. Потому что он не думал, что я когда-нибудь смогу быть достаточно хорош, будучи «самым маленьким поросенком в помете».

К тому времени, когда я, наконец, подъезжаю к подземному гаражу нашего здания, я чувствую себя немного стабильнее. Хотя, все меняется, когда мой взгляд останавливается на фигуре, слоняющейся в тени.

Мои глаза сужаются, скорость снижается, пока я пытаюсь разглядеть, кто это, и представляют ли они угрозу.

С бешено бьющимся в груди сердцем я слепо лезу в бардачок за пистолетом.

Крутя руль, я въезжаю в ближайшее пространство, мои глаза прикованы к прячущемуся человеку, пока мой адреналин накачивается.

Заглушив двигатель, я открываю дверь и вылезаю, более чем готовый преподать этому ублюдку урок.

Мои зубы скрипят, когда я приближаюсь к нему, хватка на моем пистолете сжимается сильнее. Но моя реакция ничто по сравнению со взрывом ярости, который сотрясает меня, когда он наконец выходит на свет, и я вижу, кто это.

Подняв пистолет, я прижимаю дуло к его лбу и оттесняю его обратно в тень ниши.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — рычу я, глядя чистой ненавистью в его темные глаза, мой палец на спусковом крючке, и я более чем готов нажать на эту гребаную штуку.

28

КАЛЛИ

Дорога домой намного спокойнее, чем сюда. В основном потому, что у всех похмелье.

— Моей киске нужен отдых от этого праздника, — стонет Брианна, очнувшись от дремоты, которую она устроила у меня на плече, когда мы въезжаем в город.

— Не удивлена, — бормочет Джоди. — Ты трахалась всю чертову ночь. Я удивлена, что ты можешь ходить.

Я закатываю на них глаза, но не нахожу в себе сил даже пожаловаться.

В то время как Нико был сосредоточен на том, чтобы проникнуть внутрь Брианны, он не обращал внимания на то, что задумала я, и я вижу в этом только хорошее.

— Итак, как прошла твоя ночь с близнецами, малышка Си? — спрашивает Эмми, поймав мой взгляд в зеркале.

— Точно так, как я сказала ранее.

— Фу, — жалуется она. — Тогда просто представь это.

— Я знаю, что Нико содрал бы с них кожу голыми руками, если бы они поджарили тебя на вертеле, но ты можешь представить, насколько это было бы горячо? — размышляет Стелла.

— Себ знает, что ты фантазируешь о близнецах? — спрашивает Джоди, поддразнивая.

— Я просто придумываю горячие способы для Кэл избавиться от ее V-карты. Вряд ли найдется много людей, которые могут сказать, что они отдали его близнецам.

— И я не собираюсь быть одной из них. Извините, что разочаровываю, но прошлой ночью в нашем типи не было групповых мероприятий.

— Думаю, я предпочитаю предложение Эмми. Просто притворись. Как ты думаешь, чем бы это закончилось? Кто бы выиграл битву за V-карту и вступил в нее первым?

— Деймон, — говорят все одновременно, прежде чем начать смеяться.

— Господи, — бормочу я.

— Однако Алекс был бы в ярости, — продолжает Эмми. — Он месяцами мечтал о киске Кэл.

— Это не правда, — раздражаюсь я.

Поддразнивания продолжаются по мере приближения к дому, и,