направились к стоявшему посреди поля возвышению еще два человека. Президента МОК все спортсмены узнали сразу, а второй, к их удивлению, был одет в отглаженную военную форму, сверкавшую знаками различия. Он нес в руке пылающий факел, освещавший погоны с четырьмя звездами. Поднявшись на платформу, он негромко сказал в микрофон:

– Я генерал Джордж Уэст из морской пехоты Соединенных Штатов. Я возглавляю Западное военное командование Соединенных Штатов. Через пять минут срок ультиматума истекает. Если бы Организация Объединенных Наций и Международный олимпийский комитет не начали проведение инициативы «Окно к миру», я через пять минут отдал бы приказ о нанесении первой волны воздушных ударов по Республике Западной Азии. Но сегодня обстоятельства изменились, и я вместо начала бомбардировок зажгу олимпийский огонь.

Генерал склонил непокрытую голову перед флагом с пятью кольцами, который за время его короткой речи успели поднять на флагштоке, повернулся и направился к длинной лестнице, ведущей к чаше олимпийского огня. Он шел уверенной походкой солдата, с идеально прямой спиной, держа факел строго вертикально. На верхних ступенях он уже казался стоявшим внизу спортсменам всего лишь черным пятнышком. Добравшись без остановки до верха, генерал Уэст высоко поднял факел, показав его всему миру, а потом четким уверенным движением поднес его к чаше. Олимпийский огонь вспыхнул.

Спортсмены услышали, как пламя взревело, устремляясь к небу. Не было ни фанфар, ни приветственных криков – ведь не было и зрителей, – и в мертвой тишине извечное пламя гудело, как ветер, овевающий небесный свод.

Олимпиада двух стран

После церемонии начались соревнования. В первый день наибольшее внимание привлек мужской баскетбол, где собранная в последнюю минуту команда Республики Западная Азия встретилась с американской «Командой мечты». На состязаниях, в отличие от церемонии открытия, трибуны были полны зрителей. Правда, большинство из них составляли журналисты, и не столько спортивные обозреватели, сколько военные корреспонденты, прибывшие вслед за спортсменами с западноазиатского фронта. В отличие от прошлых Олимпийских игр, здесь никто не аплодировал, не улюлюкал, вообще не шумел. Толпа не безумствовала; люди даже не разговаривали. Игра шла в тишине. Только мяч гулко колотился о настил да взвизгивали то и дело подошвы кед. К перерыву никто уже не смотрел на табло. Баскетбольные кудесники американской «Команды мечты» легко, как вороны в полете, перемещались по площадке. Они словно танцевали под изящную музыку, неслышную никому, кроме них самих. Их соперники воспринимались как нечто вроде мусора, разбросанного по площадке. Танцоры из «Команды мечты», казалось, даже не замечали их присутствия, а обтекали их, как вода. В перерыве пожилой тренер западноазиатской команды, размахивая узловатым кулаком отощавшей руки, говорил, преодолевая хриплый кашель:

– Ребятки, держитесь! – убеждал он уже практически сломленных духовно и физически игроков. – Нельзя выглядеть жалкими!

Но, несмотря на призывы тренера, они выглядели именно жалкими. После второй четверти у многих зрителей не хватило духу наблюдать за разгромом, и они стали покидать трибуны. А когда прозвучал сигнал к началу заключительного периода, несравненные чернокожие танцоры из «Команды мечты» покинули площадку, а игроки из Западной Азии застыли на месте, словно морской мусор, оставшийся на песке после отлива. Простояв довольно долго в неподвижности, центровой, казалось, осознал случившееся. Он упал на землю и зарыдал. Другой игрок вбежал в зону штрафного броска, сухими губами сплевывая стоявшую во рту желчь.

В дальнейших соревнованиях спортсмены Республики Западной Азии, как и предсказал Генеральный секретарь ООН, неизменно проигрывали, но никто не ожидал, что все поражения окажутся настолько разгромными. Хотя объяснение этого было очень простым. Когда началась блокада Западной Азии, спортсмены страны еще довольно долго сохраняли физические кондиции, но когда положение усугубилось, правительству стало не до них, и поддержка даже коммерческих спортивных клубов, которую нехотя, но оказывали, прекратилась. Клубы закрылись, и спортсмены на три, а кто и на четыре года остались безо всяких тренировок. Хуже того, они не знали ничего, кроме спорта, и не обладали никакими навыками, которые могли бы помочь им выживать в этих условиях, и поэтому вскоре оказались беднейшими из бедных в своей нищей стране. Они голодали, страдали от болезней и не имели даже самых примитивных условий для поддержания спортивной формы.

Так, в атмосфере общей подавленности, прошла половина Олимпиады. К тому времени зрители, невзирая даже на то, что большинство среди них составляли американцы, желали западноазиатам хоть какого-то успеха, а проще говоря, надеялись на чудо. Не то чтобы на это не оставалось надежды – еще не выступали Райли и Салих. И весь мир затаив дыхание ждал, когда подойдет их очередь.

Увы, когда наконец начались соревнования по гимнастике, Райли разочаровала весь мир. Ее техника по-прежнему оставалась блестящей, но силы и энергии уже не хватало. Она допустила много ошибок, даже дважды упала с бревна, которое всегда было ее самым сильным видом спорта. Она была совершенно не готова по-настоящему конкурировать с гибкими ангелами из сборной США. Сидя в зале, Цинни услышала разговор Райли с тренером перед началом заключительного вида.

– Ты все-таки решила исполнить перелет Камань Линь? – спросил тренер. – Ты ведь и раньше делала его не лучшим образом, да и вообще, брусья – не самая сильная из твоих специальностей.

– На этот раз исполню как следует, – холодно ответила Райли.

– Не валяй дурака! Кроме того, даже если ты выиграешь брусья, это не поможет преодолеть отставание.

– Но хотя бы сокращу отрыв от американок.

– И что с того? Послушай меня, просто сделай ту комбинацию элементов, которую я тебе составил. Просто доведи ее до конца, с выразительным финалом – и хватит. Зачем тебе бессмысленно рисковать здоровьем, а то и жизнью?

Райли опять холодно улыбнулась:

– А что вы так уж тревожитесь о моей жизни? Лично мне, если откровенно, на нее плевать.

Выступление началось. Цинни обратила внимание на то, как Райли преобразилась, подойдя к разновысоким брусьям. До того ее что-то придерживало, словно невидимая цепь, но сейчас помеха исчезла. Она выступала не ради великой миссии, не ради победы, а для того, чтобы изжить душевную боль. Она летала между брусьями, и ее движения становились все отчаяннее. На тихих до этой минуты трибунах послышались вскрики. Те из зрителей, кто что-то понимал в гимнастике, встали с мест и в испуге смотрели на происходившее. Ангелочки из команды США, как одна, побледнели и явно успокаивали друг дружку: они-то хорошо понимали, что эта женщина из Западной Азии рискует жизнью ради победы. К тому времени, когда программа дошла до перелета, Райли совсем обезумела. Она взлетела вверх, повернулась в воздухе на 180 градусов, потянулась в полете к нижнему брусу – и промахнулась. Ее голова воткнулась в лежащий на полу мат под углом сорок пять градусов. Цинни, сидевшая в первом ряду,