– Отлично. – Филипп перевел взгляд на Катриону и Амброза, которые, встревоженные появлением Джеффри, спешили к ним. – Я полагаю, настало время взять курс на кустарниковую аллею.

– Кустарниковую аллею? – удивился Амброз. – Почему именно туда?

– Чтобы мисс Даллинг смогла встретиться с мистером Фортескью и помочь ему заручиться помощью леди Копли.

– Генри! – Глаза Катрионы полыхнули. – Он здесь? – Ее страдальческий вид слетел с нее, как прошлогодняя листва. Глаза заблестели, щеки заалели, сейчас она вся лучилась скрытой энергией. – Где же?

Указав рукой в сторону аллеи, Филипп цинично вскинул бровь.

– Скоро мы с ним увидимся. Но, памятуя о слугах вашей тетушки – сейчас я имею в виду садовника… – он небрежным жестом указал на человека, который, стоя на лестнице, подрезал развесистую вишню, – я предлагаю обуздать порывы, пока не окажемся в более укромном месте.

Катриона, едва не приплясывая от возбуждения, стремительно пошла вперед. Антония двинулась более спокойно, опираясь на руку Филиппа, и проворчала:

– Кто бы мог поверить, что только утром она была в полной прострации.

Углубившись в кустарник и скрывшись от пытливых глаз за высокой живой изгородью, Катриона в ожидании остановилась. Филипп подождал, пока все остальные подойдут поближе.

– За живой изгородью поле, – удостоил он объяснения Катриону. – Джентльмен будет там в три. – Он вынул часы из кармана и взглянул на них. – То есть практически уже сейчас.

Радостно вскрикнув, Катриона от счастья закружилась на месте.

– Но… – Филипп подождал, пока она повернется к нему, – Амброз и Джеффри, разумеется, пойдут вместе с вами.

Это ничуть не смутило Катриону.

– Идемте же! – И она, подхватив юбки, побежала вперед.

Джеффри со смехом вприпрыжку побежал за ней следом, ошеломленный Амброз поспешил за ними.

– Минутку! – Антония взглянула на Филиппа. – Катрионе нужна компаньонка. Ей нельзя оставаться с Амброзом – тем более сейчас.

Филипп взял ее под локоть.

– Джеффри, как третьего лишнего, вполне достаточно. У нас встреча в другом месте.

– Встреча?

Антония взглянула и увидела, что светская маска исчезла с его лица, и теперь оно стало непреклонным и жестким. Пальцы сжали ей локоть стальными клещами. Он повлек ее в сторону лабиринта, и Антония сощурилась:

– Так вот что вы задумали на самом деле? Не Катрионе устроить свидание, а нам с вами.

Филипп покосился на нее.

– Странно, что вам понадобилось столько времени, чтобы догадаться. Я и правда сочувствую Катрионе и даже Амброзу, хотя, на мой взгляд, ему не мешает развить в себе практическую смекалку, но, переступая мрачный порог дома графини, я преследовал только одну цель.

Его заявление и содержащийся в нем намек – на предстоящее конфиденциальное объяснение – заставило Антонию собраться с мыслями и придало сил принять решение, причем решение это пришло к ней мгновенно. Они достигли центра лабиринта подозрительно быстро. От волнения она едва взглянула на аккуратный квадрат газона и маленький мраморный фонтан с дельфином в его центре. Твердо решив высказать свое мнение – и сохранить контроль над ситуацией, – она резко остановилась, противясь его тянущей руке. Филипп повернул к ней лицо с нетерпеливо вскинутыми бровями. Вздернув подбородок, Антония сказала:

– Между прочим, я очень рада этой возможности поговорить с вами наедине. И должна сказать вам, что во мне произошла перемена.

Она подняла глаза – и увидела его бесстрастное лицо. Рутвен разжал пальцы и выпустил ее локоть. Он замер, и Антония почувствовала в этой неподвижности стихийную силу, которую – временно! – сдерживали строгие рамки.

Одна из его бровей медленно поползла вверх.

– В самом деле?

Антония решительно кивнула:

– Хочу напомнить о нашей договоренности…

– Для меня огромное облегчение услышать, что вы о ней не забыли.

Его суровый тон заставил ее нахмуриться.

– Разумеется, нет. Тогда, как вы помните, мы обсуждали роль, которую вы мне предназначили – в сущности, роль удобной в светском обществе жены.

– И вы соглашались на эту роль.

Его голос понизился, стал резким. Поджав губы, Антония холодно кивнула:

– Именно. И я признаю, что вы поступили очень благородно, позволив мне приехать в Лондон без оглашения нашей помолвки. – Она подошла к фонтану и, сжав руки, обернулась. Подняв голову, она встретила взгляд Филиппа, непроницаемый и мрачный. – Вышло так, что вы, как оказалось, поступили очень мудро.

Филипп безмолвно смотрел ей в глаза – и думал о том своем решении. Ему следовало оставить ее в усадьбе, быть тираном и жениться на ней, не считаясь ни с чем. Только чтобы избежать этой сцены. Мысли его путались, он не решался заговорить. Ему все еще не верилось в то, что он слышал, его мозг просто отказывался это принимать. Но чувства грозили выйти из-под контроля.

– Очень мудро, – с нажимом повторила Антония. – Потому что мне нужно признаться, милорд…

Филипп.

Она помедлила, снова холодно склонила голову:

– Филипп… что, поближе узнав обычаи светского общества, я пришла к заключению, что в корне не подхожу на роль вашей жены. По крайней мере, в рамках нашей договоренности…

Последняя, сбивающая с толку фраза была единственной ниточкой, позволившей ему кое-как собраться с мыслями.

– Какого дьявола вы имеете в виду? – Уперев руки в бока, он зловеще сверкнул глазами. – Какие еще рамки могут быть?

Вскинув подбородок, Антония выдержала его взгляд.

– Я как раз собиралась объяснить вам, что узнала об определенных… критериях, существенных условиях, необходимых для исполнения обязанностей супруги в высшем свете. Короче, я ими не обладаю и пришла к выводу, что не хочу их в себе развивать. Ни за что! – Сверкнув глазами, она вызывающе подвела итог: – А что касается брака, я поняла, что у меня есть свои собственные условия, на выполнении которых я бы категорически настаивала.

– А именно?.. – Филипп ни на секунду не сводил с нее глаз.

Антония даже не моргнула.

– Первое, – заявила она, поднимая руку, чтобы загибать пальцы, – джентльмен, за которого я выйду замуж, должен любить меня.

Филипп замигал, вгляделся в ее лицо, медленно втянул в себя воздух, наполняя грудь.

– Второе?

Антония загнула второй палец:

– Он не должен иметь любовниц.

– Вообще?

Она замялась.

– После нашей свадьбы, – наконец уступила она.

Филипп заметно расслабил плечи.