– То есть… теперь ты не успокоишься, пока я не признаюсь в том, как хочу… – ей пришлось потратить ещё несколько секунд на то, чтобы решиться произнести это вслух. – Как хочу, чтобы ты… это со мной сделал.

– Чтобы мы это с тобой сделали. А ты наконец-то, смогла бы забыть о всех своих надуманных страхах, растворяясь и сознанием, и телом в этом блаженном угаре. Просто сделай это и поймёшь, насколько это легко и… восхитительно сладко.

Естественно, что бы я сейчас не говорил – от одних моих слов и силы убеждения мало что зависело. Я действительно хотел, чтобы Анна сделала всё по собственной воле. Преодолев свои новомодные принципы с никому ненужной гордостью самостоятельной во всех жизненных аспектах личности. Она могла думать об этом что угодно, но никак не понимала того факта, что всё это было ничем иным, как шорами и жёсткими колодками современных «ценностей», не имевших со свободой мысли и человеческих взглядов ничего общего. И сейчас она должна была освободиться от этой «защитной» брони, как от тугих верёвок, в которых сама же и запуталась по собственной глупости, и которые её однажды задушат, если она не избавится от них, как можно скорее.

Я, конечно, мог бы немного подсобить и помочь ей на начальном этапе. Но, боюсь, это отразиться на её восприятии происходящего в виде моей очередной попытки взять её нахрапом, силой и «против её воли». Так что, нет. И ещё раз нет!

Слава всем священным сусликам, думала она не целую вечность. Кажется, даже полной минуты не прошло. А может и прошло. Просто время сейчас играло с нашим сознанием, как я игрался с надменным упрямством этой непревзойдённой королевы драмы.

Анна приподняла едва заметно подрагивающие руки с бёдер и… не спуская то ли пристального, то ли одурманенного взгляда с моих глаз, принялась неспешно, будто и вправду загипнотизированная, развязывать концы пояса плаща на своей талии.

Да, завораживающее зрелище. Я сам не заметил, как перестал дышать, застыв на своём месте неподвижным изваянием и даже на какое-то время отключив напрочь весь мыслительный процесс. Сказать, как мне периодически выстреливало в голову залповыми ударами едва не до лёгкого сотрясения, не сказать в сущности вообще ни о чём. Особенно, когда снова и снова перехватывало дыхание, а в глазах ненадолго мутнело или выплясывало цветовыми спецэффектами в унисон движениям рук и длинных тонких пальчиков Серой Шапочки.

Пуговица, потом другая и ещё одна. А ведь даже ещё и не оголилась. Но сам факт. То, что она это делает, превращая мои мозги в кипящее желе, а тело с пульсирующей в ней сущностью в пылающий невидимым огнём сосуд для порочных желаний и ощущений – уже, по сути, колдовской обряд по подавлению моего ничтожнейшего Я. Как будто я до этого не видел её в выбранном мною же платье. Хотя, на деле, это, конечно же, совершенно другое.

Сейчас это было подобно сольному танцу без танца, от которого сносило крышу так же мощно, как от самых безумных секс-фантазий.

Полы плаща неспешно отводятся в стороны, а широкий воротник и верхняя часть рукавов приспускается с обнажённых плеч. Я снова вижу её безупречную грудь, время от времени приподнимающуюся от глубокого дыхания и прикрытую складками мягкого лифа. Бёдра и коленки пока плотно сжаты, но это пока. Даже без абсолютной наготы она уже выглядит маняще сексуальной, из-за чего я уже практически не чувствую собственного члена, окаменевшего и упершегося в тугую ткань штанов, как рог одуревшего быка в нежданное на пути препятствие.

Бл**ь! Был бы я чуть пьянее своего нынешнего состояния, наверное, точно сорвался с места и… не представляю, что бы с ней тогда сделал. Но когда очередное помутнение сошло с моих глаз и пылающего рассудка, я всё ещё сидел на прежнем месте и совершенно ни черта не делал. Можно сказать, не проявлял ни единого признака жизни. После чего, будто преодолевая сильнейшее сопротивление воздуха и собственного оцепенения, наконец-то заставил себя сменить локацию. Как под воздействием ядрёного дурмана привстал со своего места и пересел к Серой Шапочке, практически впритык и развернувшись к ней полубоком. При этом пока ничего с ней не делая. Просто глядя в упор в её чуть испугавшееся личико и дурея до полного помрачения рассудка от усилившихся ароматов и исходящего от её тела, как от печки, сексуального жара. Точнее даже, радиационного излучения, от которого в голове ещё более интенсивнее начали лопаться нейроны, а под кожей разливаться схожий токсин «разъедающего» нервы и кости ненормального возбуждения.

– Не останавливайся. – я услышал, будто со стороны, абсолютно не узнаваемый собственный голос, сказав это едва прямо ей в глаза, пока вытягивал левую руку за её затылком поверху спинки дивана. – Подтяни юбку.

От моего взгляда не ускользнуло её участившееся дыхание и несдержанная дрожь, как и мутная дымка колдовского дурмана в широко распахнутых глазах. Она словно одновременно и боялась, и ждала, когда же я прикоснусь к ней сам. Когда снова запущу руку ей под юбку.

После чего, так и не дождавшись, собралась с силами и… кое-как приподняв таз, подтянула повыше над низом живота подол скрещённых клиньев юбки. Я не сразу, но всё же опустил едва осмысленный взор туда, едва ли при этом демонстрируя хоть какой-то намёк на жадный интерес. Тем более, что я уже и до этого прекрасно успел рассмотреть, что находилось между её стройных и умеренно мускулистых ножек.

– Раздвинь бёдра…

И опять недолгая заминка. Но совсем недолгая. Будто мои хриплые приказы доходили до её аналитического центра с ощутимым опозданием. А уже затем нажимали там на нужные кнопки и пускали по рефлекторным «проводам» энергетический поток необходимого давления. Вот и сейчас они сработали на славу и так, как ждал я.

Задрожавшие от непомерного усилия коленки Серой Шапочки наконец-то разлепились и… точёные ножки под тончайшим капроном телесных чулок разошлись в стороны, как две шикарные половинки разводного моста. У меня даже ненадолго дыхание спёрло, пока я разглядывал под новым для себя ракурсом и иным освещением все раскрывшиеся моим глазам девичьи прелести. Но я опять же не стал срываться с места в карьер, совершая незаметную для Анны передышку и дальнейший со своей стороны манёвр. Приподнял со своей ноги правую руку и очень-очень осторожно, едва касаясь шёлковой поверхности натянутого капрона, скользнул кончиками пальцев от коленки оцепеневшей жертвы до внутренней стороны бедра. Нежнейший мазок «пёрышком» или дуновением ветерка. Не удивительно, почему она тут же неосознанно вздрогнула, а потом ещё и задрожала короткими приступами. Хотя я так и не дошёл до её манящей дикой орхидеи уже полностью орошённой собственным нектаром до самого воспалённого бугорка заметно потемневшего клитора.

– Коснись себя там… – очередной безапелляционный приказ грудным «рыком», который вызвал у жертвы новый спазм обжигающей дрожи. – Покажи, как ты себя ласкаешь, когда хочешь кончить или возбудиться ещё сильнее…

Хотя, куда ещё сильнее? Кажется, если я сам не так пошевелюсь и что-то не то сделаю, то тут же спущу прямо в штаны. И, похоже, не я один в подобном тупиковом состоянии, откуда уже никому из нас не выбраться. Только двигаться вперёд и только до победного…