Шеймус дотянулся до губ девушки и крепко поцеловал ее от радости, что его любимая жива и почти здорова.

– Помолчи, Джульет.

Должно быть, безумное выражение его глаз подействовало на нее, потому что она не стала спорить, а только улыбнулась:

– Хорошо, Шеймус.

Мистер Маккаррен смотрел, как она закрыла свои прекрасные глаза и, уткнувшись в его шею, впервые после их встречи позволила ему позаботиться о ней.

Они вошли в спальню Джульет, и, проходя мимо кушетки, на которой все и началось, Шеймус улыбнулся. Он поднес ее к кровати, на которой они занимались любовью, и, опустившись на одно колено, осторожно положил ее на ярко-синее покрывало.

– Как ты себя чувствуешь? – Он пристально посмотрел ей в глаза, не позволяя солгать.

– Немного порезов и синяков, а в остальном я чувствую себя прекрасно. – Джульет отвела волосы, упавшие ему на глаза, и чуть заметно улыбнулась – так, что ему захотелось съесть ее.

Шеймус наклонился и поцеловал эти восхитительные веснушки на ее бесподобном носике, а затем и прелестные губки. Подняв голову, он смахнул листочек с ее волос.

– Шеймус?

– Да, – ответил самый счастливый на земле человек.

– Этого никогда бы не случилось, если бы ты не добился моего увольнения… – Джульет не могла сдержаться, чтобы не указать ему на это, и он, уничтоженный, опустил голову.

– Джульет. – Он встал.

Она села, опираясь спиной на многочисленные шелковые подушки.

– Ты знаешь, что я права. Тебе не следовало изгонять меня из министерства только потому, что я представляла угрозу для твоей гордости.

– Джульет, – в отчаянии воскликнул он, – я подал в отставку потому, что влюбился в тебя!

– Ты действительно влюбился в меня? – Ее ясные глаза засияли еще ярче от наполнивших их слез.

– Да. – Шеймус чувствовал себя беззащитным. – Зачем же я подал бы в отставку, если мы оба прекрасно знали, что я как специалист лучше?

– Неужели? – засмеялась Джульет.

– М-м… – Шеймус улыбнулся, намереваясь лечь рядом с ней.

– Мы еще посмотрим, так ли это.

– Что ты хочешь сказать этим «мы еще посмотрим»?

– Ничего. – Она поцеловала его, и сердце Шеймуса дрогнуло.

– Выходи за меня замуж, – потребовал он.

– Если ты извинишься за то, что называл меня некрасивой, – сказала она.

– А ты называла меня слабоумным.

– Это не одно и то же. – Он увидел обиду в ее глазах.

– Джульет, ты помнишь того типа в коридоре министерства?

– Да.

– А ты помнишь, что я тебе сказал?

– Нет.

– Я сказал, что красивым женщинам надо запретить появляться в здании, где полно неженатых мужчин.

Леди Первилл улыбнулась:

– Да, действительно.

– Тогда я считал тебя красивой. В тот вечер я просто… – Шеймус со стыдом посмотрел ей в глаза. – Мне просто была невыносима мысль, что какой-то другой мужчина прикоснется к тебе, и мне захотелось, чтобы и ты страдала, как страдал я.

– Я страдала.

– Я знаю и очень сожалею, что причинил тебе боль.

– Кажется, мы оба умеем наносить раны своим языком.

– Боюсь, это проклятие умных людей.

– С Робертом у меня никогда не возникало этой проблемы.

– Ох, сначала ты выпьешь всю мою кровь. – Шеймус поцеловал ее в шею. – Но поскольку на тебе женюсь я, то Роберт Барксдейл может…

– Не помню, чтобы я принимала хотя бы одно из твоих предложений.

Мистер Маккаррен посмотрел в ее смеющиеся глаза.

– Выходи за меня замуж, моя дорогая Джульет. – Он вложил в эти слова всю свою душу.

И, будучи очень умной женщиной, она поверила в его искренность и прошептала:

– Да.

– Шеймус, что же ты делаешь?

– Ничего, – ответил он, не понимая, за что Джульет на него сердится. – Я просто сижу за своим столом!

– Ты знаешь, что Джеймс ранен, и все же заставил его принести тебе тяжелый поднос с кофе и печеньем.

– Я ничего подобного не делал, – возразил он, не очень внимательно слушая свою жену и коллегу.

– Не беспокойтесь, миссис Маккаррен, я совершенно здоров, – сказал мистер Хабернети, ставя поднос на большой стол Шеймуса.

– Видишь, – рассеянно ответил тот, не отрываясь от чтения. – Я совсем не виноват.

– А вы в этом уверены, Джеймс? – спросила секретаря Джульет. – Может быть, вам надо еще недельку отдохнуть?

– Нет, – решительно возразил Джеймс. – Благодарю вас, мадам, но я говорю чистую правду, мне здесь намного спокойнее, чем дома с моими пятью детьми.

Миссис Маккаррен рассмеялась:

– В таком случае вы можете восстанавливать свои силы здесь, если пообещаете больше не носить кофе, подносы с завтраками или тяжелые документы.

– Клянусь, – приложив руку к сердцу, пообещал мистер Хабернети и, попятившись, вышел из кабинета.

– Чем ты занимаешься?

– Да, по существу, ничем, – проворчал Шеймус, продолжая что-то читать. – Разве у тебя нет материала для дешифровки?

– Нет. – Джульет вздохнула. – Честно говоря, мне иногда хочется, чтобы французы не были такими тупыми и поставили передо мной по-настоящему трудную задачу.

– Угу – Шеймус ее почти не слушал.

– А у тебя когда-нибудь возникает такое желание? – задумчиво спросила Джульет, обращаясь скорее к самой себе, а не к нему.

– Почему бы тебе не поработать над одной из твоих математических теорий? – предложил Шеймус, чтобы она оставила его в покое.

– Я тружусь над новой теорией. – Джульет подошла к нему сзади и начала перебирать его волосы. Как раз в этот момент Шеймус натолкнулся на интересный материал в газете, которую читал.

– Ты знаком с работами Паскаля?

– Не сейчас, Джульет. – Он стряхнул с себя ее руку. Они оба знали, что ее рассуждения о математике поднимают в нем эротическое настроение.

– Это был французский математик, основавший…

– Не сейчас. – Шеймус с сильно бьющимся от возбуждения сердцем продолжал читать.

– Что-то нашел? – спросила Джульет, догадавшись об этом по его тону.

– Дай мне листок бумаги и карандаш. – Он знал, что они на пороге открытия и жена простит его грубость.

– Вот, возьми. – Джульет отступила назад, чтобы не мешать ему. Она верила в его способность к дешифровке и знала, что он обратится к ней, если потребуется помощь.