Пока что она вполне удовлетворена этими сведениями.

— Думаю, ты никогда не пожалеешь о том, что настояла взять ее в наш дом., - Я должна была так поступить, бабушка. Это было необходимо.

— Ты хорошая, добрая девочка, Ребекка. Ты всегда была для нас утешением.

— Бабушка, давай не будем об этом.

— Хорошо… Расскажи мне про Белинду.

— Рождество прошло весело. К нам приехал друг Бенедикта… точнее, деловой партнер. Знаешь, он из тех учтивых мужчин, которые всех очаровывают. Думаю, его можно назвать светским человеком. Особенно мил он был с Белиндой, и это доставило ей радость.

— Этому ребенку очень нужна ласка.

— Если бы отец обращал на нее побольше внимания! Именно это ей нужно. Ведь, в конце концов, он ее родной отец. Но я замечаю, что он избегает даже смотреть на нее… и она это тоже замечает, а потому начинает вести себя вызывающе, пытаясь привлечь к себе внимание, показать, что она лучше всех.

— Как на это реагирует Люси?

— У Люси золотой характер Ее это не слишком заботит. Я думаю, она понимает, что Белинда является дочерью хозяина дома, а ей оказали честь, приняв в семью.

— Это очень славный ребенок.

— И прекрасная подружка для Белинды, — добавила я.

— В общем, все к лучшему. Только что же нам делать с Белиндой и Бенедиктом? Как же заставить его понять, что нельзя так поступать с ребенком?

— Вероятно, он ничего не может поделать с собой.

Печальный это дом, бабушка. В Мэйнорли лучше, когда Бенедикт находится в Лондоне Селеста обычно уезжает с ним, и дом остается в нашем распоряжении.

— А как там миссис Эмери?

— Очень важная особа, как и мистер Эмери. Он обнаруживает большое достоинство да и она тоже. У нас с ней хорошие отношения, и она иногда приглашает меня на чашечку чая «Дарджилинг»; по ее словам, она получает его со Стрэнда в Лондоне. Его заваривают лишь по особым случаям, и один из таких случаев — чаепитие со мной, — Миссис Эмери — хорошая женщина, и я рада, что она с вами. А теперь, моя дорогая, уже поздно, пора спать. Увидимся завтра. Засыпай на своей старой, доброй кровати, а утром мы еще наговоримся.

Спокойной ночи, дорогая.

— Спокойной ночи, милая бабушка.

Как было приятно чувствовать себя дома!

* * *

Через несколько дней, когда улеглась суматоха, я почувствовала себя так, будто никогда не уезжала отсюда. Все вокруг было знакомо. Я пошла в город, и там меня приветствовал Джерри Фиш, кативший свою тачку по улице точно так же, как когда-то его отец, старина Том Фиш. Он громко поздоровался:

— Добрый день, мисс Ребекка. Как идут делишки?

Надолго ли приехали в наши края?

Старая мисс Грант, державшая лавку с шерстью еще в те времена, когда моя мать была ребенком, и продолжающая держать ее и поныне (хотя ее руки были так скрючены от ревматизма, что сама она вязать не могла), приветствовала меня из дверей лавки. Здоровались молодые Тренартсы, которым досталась от Пеннилега «Рыбачья снасть», где они, к неудовольствию некоторых, вводили новые порядки.

Все меня узнавали.

Я остановилась поболтать с рыбаками, чинившими сети, и получила подробное описание шторма, погубившего одно из суденышек. Было так утешительно сознавать, что жизнь здесь почти не меняется.

Пенкарроны приехали на следующий день после нашего прибытия, и произошла счастливая встреча.

Оба они, похоже, уже ощущали, что имеют какие-то права на меня. Мне предстояло стать их «внучатой невесткой», и они хотели, чтобы я знала, как они рады этому.

Бабушка попросила меня не упоминать при них об аварии на шахте.

— Очень уж это расстроило Джошуа, — объяснила она. — Несомненно, позже он сам расскажет обо всем… или Патрик, но ты не затрагивай эту тему. Пусть он порадуется встрече.

День прошел очень удачно. Патрика с нами не было, однако он должен был приехать на уик-энд, так что мы договорились о моей поездке к Пенкарронам в субботу.

— Пусть это будет приятным сюрпризом для него, — сказала его любящая бабушка.

Я провела прекрасный уик-энд в Пенкарроне, а в воскресенье Патрик проводил меня в Кадор. Нам предстояло еще много подобных уик-эндов.

Мы с Патриком много ездили верхом, говорили о будущем, строили планы. Было решено, что в Пенкарроне мы жить не будем, если удастся, подыщем себе дом, в противном случае построим новый.

Мы с удовольствием часами обсуждали эту тему.

— Возле моря или на вересковой пустоши? — спрашивал Патрик. — А может быть, где-нибудь посередине? Чтобы воспользоваться преимуществами и того и Другого.

— Ты будешь счастлив там, Патрик?

— Необыкновенно счастлив. Только нелегко дождаться этого, правда?

Я была полностью согласна с ним:

— Говорят, что ожидание — лучшая часть жизни.

— Мы сделаем так, что воплощение наших желаний превзойдет ожидание.

— Да, конечно, — с жаром подтверждала я.

Я с удовлетворением замечала, что Белинде нравится Корнуолл. До этого мне трудно было угадать, как она воспримет разлуку с Оливером Джерсоном, которого она действительно обожала. Возможно, я преувеличивала ее чувства. Мне было приятно, что она очень привязалась ко мне. Я радовалась привязанности ко мне обеих девочек, любви Патрика и бабушки с дедушкой. Я начинала думать, что, несмотря на потерю матери, должна за многое благодарить судьбу.

Ли взяла детей в Полдери и по пути навестила свою мать. Миссис Полгенни заинтриговала девочек Описывая ее «костотряс», они покатывались со смеху.

— Она такая смешная! — восклицала Белинда.

— Мы думали, что она вот-вот упадет, — сказала Люси.

— Она специально устроила для вас показ? — спросила я.

— Мы пошли туда, а там никого не было, и мы уже хотели уходить, когда приехала она на этой штуке…

Они вновь залились смехом — И что она вам сказала?

— Чтобы мы зашли посидеть в гостиной, — ответила Люси.

— Там по всей комнате развешаны картинки. Иисус на кресте…

— И еще один — с ягненочком.

— И еще кто-то, из которого торчит много-много стрел. Она спросила Ли, спасены ли наши души.

— И что ответила Ли?

— Она сказала, что следит за нами и правильно воспитывает, — сообщила Люси.

— Миссис Полгенни все время смотрела на меня, — сказала Белинда.

Больше они с Люси ничего не могли добавить, потому что опять захохотали.

Потом я рассказала о случившемся бабушке.

— Им это показалось очень забавным, — заметила я.