– Зачем вам медальон?

Тени не лгут, но тень, ставшая человеком, может солгать. Или уйти от прямого ответа.

– Что вы знаете о мире теней?

– Ничего, кроме того, что из него очень тяжело вернуться.

– Так и есть. Теневой мир могущественен, но и очень коварен. Вы думаете, у каждого человека есть такая особенная тень?

Арина знала, что не у каждого. Знание пришло из того самого теневого мира.

– Только у особенных, таких, как вы. Сила тени – это отражение силы ее хозяина. Усиленное отражение. Поэтому для тени нет ничего невозможного, кроме одного.

– Тень не может стать человеком.

– Да.

– Но случаются исключения. У вас получилось.

– Не скажу, что это было легко. – Хелена усмехнулась.

– Так зачем вам медальон?

– Чтобы вернуть свою силу. Тень ведьмы всегда помогает своей хозяйке, в этом ее предназначение. Моя же тень оказалась слишком строптивой.

Хеленина тень мирно лежала у ее ног.

– Это не та тень! – Хелена поддела ее носком туфельки. – Я говорю о настоящей. Моя настоящая тень отказалась следовать за мной, спрятала медальон, который должен нас связывать, поддерживать баланс. И теперь я всего лишь привлекательная, очень медленно стареющая женщина, но мне этого мало. У Лизы, той, другой, имелись способности. Она была невероятно живучая, неубиваемая, непотопляемая… И это я поддерживала ее, вытаскивала с того света, спасала от болезней и врагов. Знаете, быть человеком очень увлекательно, если бы не одно «но». Люди не просто стареют, они болеют, попадают в аварии и катастрофы. А я не хочу болеть или умереть какой-нибудь нелепой смертью.

– И для этого вам нужен медальон? Чтобы ваша тень поделилась с вами этой силой?

– Да.

– А попросить ее? Попытаться договориться, пообещать что-то взамен?

– Я больше не могу ни видеть, ни чувствовать ее. – В голосе Хелены послышалось раздражение. – Обидно, да? Какие-то сумасшедшие идиоты могут, а я нет.

– И вы думаете, что я смогу найти медальон?

– Я в этом уверена. Вы чувствуете предметы. К тому же она вам снится.

– Уже не снится.

– Это лишнее доказательство, что вы знаете, где медальон.

– Мне нужно увидеть Волкова.

– Это невозможно.

– Волков в обмен на медальон!

Она не отступится, добьется своего. Она здесь из-за Волкова.

– Вы не сможете ему помочь. Он уже почти мертвец. Уверена, вы знаете, что даже ваших сил не хватит, чтобы отменить такое проклятие. Впрочем, проклятие – это не совсем правильное определение. Теневой круг – это не зло, вы просто не соблюдали правила безопасности. Как и я в свое время.

– И ничего нельзя исправить?

От ответа Хелены зависело многое, но она соврала:

– Нет, ничего.

– В таком случае я хочу убедиться, что сейчас с ним все в порядке. – С тем Волковым, которого она видела на видеозаписи, точно не все в порядке. – Я хочу убедиться, что он все еще жив.

Голос дрогнул, и Хелена, почуяв ее слабость, усмехнулась:

– Если вы отдадите мне медальон, обещаю, что Дементьев оставит его в покое. Навсегда. Возможно, у Волкова получится прожить еще несколько дней. Или месяцев. Или лет.

– Теням нельзя верить.

– Я больше не тень, я человек.

– Людям тем более.

– Дело в том, что иного выбора у вас просто нет. Вы можете довериться только мне.

– Сначала Волков, потом медальон!

– Не торгуйтесь! – Хеленины пальцы с неожиданной силой сжали горло, ногти впились в кожу, точно когти хищника. Но хватка почти тут же ослабла. – Это очень опрометчивое желание, моя дорогая. В последний раз, когда я его видела, ему, мягко говоря, нездоровилось. И причина была не в Дементьеве и его методах, а в том, что к нему начинает возвращаться память. Слишком уж сильно ему хочется вас вспомнить. А вы знаете, что несут с собой воспоминания? Поверьте: боль от пыток – ничто по сравнению с ними. Теперь представьте, что станет с Волковым, когда он увидит вас во плоти.

Арина представила…

– Он вас вспомнит. А потом он вспомнит все остальное, и теневой мир получит еще одну жертву. Забыла сказать – простые смертные, те, которых коснулось дыхание теневого мира, тоже уходят в тень. Уверена, вы их видели или чувствовали. Они неприкаянные, обреченные на вечные скитания во тьме, злые и голодные. Вы все еще хотите с ним встретиться?

Арина хотела, больше жизни хотела! Но она не станет. Не сейчас…

– Хорошо, – сказала она и посмотрела Хелене в глаза. – Я вам помогу, а вы сделаете так, чтобы Волкова больше никто даже пальцем не тронул. – Когда имеешь дело с порождениями теневого мира, нужно четко формулировать желание. Это правило она запомнила. – Он вернется домой, и никто – слышите, никто! – не будет его преследовать.

– Обещаю. – Хелена улыбнулась. Была ли ее улыбка искренней, Арина не знала.

Тень, прокравшаяся в комнату и притаившаяся за Хелениной спиной, кивнула, поманила Арину пальцем.

* * *

…Руки затекли. И ноги тоже. И левый глаз почти ничего не видел. Волков очень надеялся, что глаз – это временное. Впрочем, обращать внимание следовало не на такие мелочи, как затекшие конечности и заплывший глаз. И даже не на два сломанных пальца на левой руке. Хорошо, что на левой, правая еще может ему пригодиться. Вот над этими призрачными перспективами ему и следовало бы поразмышлять. Арина уже наверняка видела то кино, которое снял этот однорукий урод, и если она не полная дура, то выводы сделает правильные, воспользуется этой своей силой, покрошит злодеев в капусту и даст деру. Это если не дура и если Хелена не лгала об их особенных отношениях.

Романтических? Верится с трудом. Где Волков и где романтика! При его работе любые отношения, превышающие приятельские хоть градусом, чреваты неприятностями для обеих сторон. И вот они – неприятности, не заставили себя долго ждать! Сломанные пальцы и отбитые потроха – лучшее тому доказательство. Он сунул голову в петлю, даже не зная – ну ладно, не помня! – этой Арины. Что же сделает она?

Интуиция молчала, но Волков и без нее знал ответ. Она тоже сунется в петлю, потому что не просто дура, а влюбленная дура.

Волкову хотелось разозлиться. Злость придавала сил и способствовала прояснению в мозгах. Вот только сейчас она никак не приходила. Вместо нее пришел страх. Не за себя – за Арину.

Надо что-то делать. Вот только что он может, связанный по рукам и ногам! Симулировать какой-нибудь приступ? И что? Прибегут санитары – или кому там велено за ним присматривать, – пусть даже ему удастся вырубить одного, если тот приблизится на достаточное расстояние, чтобы можно было пустить в ход голову. Пусть даже случится чудо и он вырубит двоих. Дальше что? До ключей ему не дотянуться. Попроситься в сортир? Он уже пробовал, человек Дементьева принес ему судно. Вот так…