джинсы и рваная рубашка свидетельствовали о том, что он сам был наркоманом. Он даже не вымыл лицо, и в том месте, где я его поцарапала, запеклась кровь.

– Мой босс не знает, что с тобой делать. – Он подошел ближе и сжал мой подбородок. – Я сказал, что могу быстро получить нужные ответы.

– Не знаю, каких ответов ты ждешь. – Я пожала плечами, не дрогнув от его прикосновения.

– Ты перехватила данные, и нам нужно знать, что ты нашла, малышка. Мы хотим убедиться, что ты не проболтаешься.

Ненависть – уродливое и злое чувство, оно долго кипит в душе, словно питается из преисподние. Она может быть токсичной и длиться бесконечно, а еще способна поддерживать человека на плаву. Я ненавидела этого человека за то, что он отнял у меня мою силу, и почувствовала, как ненависть выплескивается из меня, когда я ответила:

– И как вы собираетесь заставить меня молчать? В конце концов, я Неприкасаемая.

Он прищурился и посмотрел на мою руку в поисках кольца. Придурки явно были сбиты с толку. А я еще явно обескуражила их своим фальшивым признанием. И все же, если делая вид, что связана с Кейдом, я могла выжить, то я избрала верную тактику.

– Живешь одна, без Арманелли? По-моему, не похоже на Неприкасаемую.

– Хочешь выяснить наверняка? – я приподняла бровь, дразня его.

– Такая храбрая, да? – Ему не понравилась моя дерзость. Он пошел к двери и крикнул: – Алтео, принеси ведро.

Его друг принес белое пластиковое ведро, из которого при каждом шаге выплескивалась вода. Судя по выражению лица, его терзали сомнения.

– Дион, не уверен, что нам стоит…

– Свяжи ей руки за спиной, – приказал Дион.

Бороться было бесполезно, поэтому я помогла Алтео, убрав руки за спину. Если наладить контакт хотя бы с ним, можно было попробовать выбраться отсюда живой.

– Предлагаю дождаться отца и…

Дион оттолкнул Алтео и сам встал позади меня, а потом прошептал мне на ухо:

– На колени.

От его близости и отвратительного намека внутренности скрутило. Но я послушалась, потому что у меня не было особого выбора.

Схватив меня за волосы, он быстро окунул меня в воду и удерживал так долго, что включился инстинкт выживания. Я сделала вдох и закашлялась. Пыталась бороться. Максимально широко развела руки в стороны, безрезультатно пытаясь избавиться от стяжки на запястьях.

Он поднял мою голову и спросил:

– Теперь хочешь поговорить?

Меня переполняли разные чувства: гнев, беспомощность и ощущение неудачи. Но все они горели ярко.

– Поговорить с тобой, Дион? Да я лучше умру, – выплюнула я и повернулась, чтобы посмотреть через плечо.

Он зарычал и снова окунул меня в воду.

Я снова боролась с ним, однако он продолжал удерживать меня под водой, и мне стало казаться, что я могу потерять сознание и захлебнуться.

Когда он, смеясь, отпустил меня, я рухнула на пол, хватая ртом воздух. Его смех был веской причиной для того, чтобы я с удовольствием лишила его жизни. В тот момент ненависть к нему усилилась, и я приняла ее. Осознала, что мои эмоции могут принести боль и привести к разрушению, даже погубить кого-то. Попадая в критическую ситуацию, начинаешь принимать себя такой, какая ты есть.

Я поднялась с пола, а когда он, обведя взглядом мое тело, улыбнулся еще шире, вздернула подбородок. Даже его похотливый взгляд не заставил меня струсить. Я порадовалась, что на мне были шорты, но понимала, возникни у них желание позабавиться, и они не станут преградой.

– Ты правда Неприкасаемая? Что тебе известно? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

– Ты не получишь ответы, если не дашь мне поговорить с вашим боссом. – Он сильно ударил меня по лицу, и, упав на цементный пол, я почувствовал во рту привкус крови.

– Мужик, мы ведь должны были обеспечить ей нормальные условия, – заныл Алтео.

– Без проблем. – Дион пожал плечами. – Вы оба понимаете, что после того, как твой отец поговорит с ней, она достанется мне. Тогда-то я научу ее хорошим манерам. – Он наклонился ко мне. – Начнем с того, что мне не нравится, когда дама огрызается. А до этих пор ты останешься без еды.

Он поднял с пола еду, будто выиграл.

– Я все равно не стала бы есть ваши подачки, – хмыкнула я, что было мелочно и глупо, я явно напрашивалась на новую порцию ударов.

Дион не разочаровал, он пнул меня ногой в живот. Я была готова ко второму удару, но из меня вышибло дух. Я с хрипом хватала ртом воздух и каталась по полу, пока он пытался нанести еще несколько ударов.

Когда ему наконец удалось загнать меня в угол, он рассмеялся.

– Отлично, теперь я вижу, что тебе страшно. В следующий раз. – Он наклонился ко мне, и я почувствовала запах табака в его дыхании. – Не заставляй меня вытягивать его из тебя, и мы оба получим намного больше удовольствия.

Перед тем как уйти, он разрезал стяжки на запястьях, достал из кармана шприц и бросил его на пол.

Лязг замка металлической двери больше походил на лязг замка моей личной камеры в преисподней.

– Вдруг она переосмыслила свое отношение к воздержанию, а, Алтео? – Он махнул рукой своему другу, который явно был недоволен увиденным. – И учти, я уронил шприц случайно, когда выходил. Он поможет тебе сделать нашу жизнь менее невыносимой. Еще одна возможность испытать кайф. И эта доза сильнее той, которую я тебе дал. Позже зайду тебя проверить.

Он отвернулся, и Алтео вышел вслед за ним, хмурясь так, словно чувствовал за собой вину. Я провела руками по грязному полу, стараясь не касаться капсулы смерти.

Проше всего было покончить со всем сейчас. Винсент показал мне пример, как сделать это. Поддаться страданиям и уничтожить себя было менее болезненно, чем продолжать жить. Я понимала, что это все равно что пережить самую холодную зиму в надежде все же увидеть лето; тонуть, но продолжать стремиться к поверхности в надежде выбраться на солнечный свет, к воздуху и жизни.

Я хотела жить. Желала избавиться от бремени зависимости.

Но после часа сидения на полу все-таки взяла шприц и посмотрела на него. Я держала его в руках так, как привыкла, и уверенно прижимала к коже.

Я балансировала на грани.

Легла на грязный цементный пол и посмотрела на дозу. Интересно, что сказал бы Лукас? Посоветовал бы послать все к черту и в последний раз испытать кайф? Или бы советовал бороться?

Я знала ответ. Он верил в меня и мои силы.

И все же, находясь в этой комнате, я смирилась