моя Неприкасаемая, и я уничтожу мир, только бы не позволить им снова приблизиться к тебе.

Она снова и снова шептала «хорошо», но я собирался доказать ей правдивость своих слов. Развернул ее так, чтобы она села на сиденье, и опустился перед ней на колени.

– Куколка, видишь, я стою перед тобой на коленях. – Я коснулся ее пальцев, а затем достал из кармана брюк нож. Развернув его рукояткой в ее сторону, протянул его. – Держи.

Засохшая кровь на лезвии была еще одним символом того, что мы сделали, кем были и на что я готов ради нее. Иззи указала ножом на меня, точнее на мое сердце, а я направил ее сжатый кулак и рукоятку ближе к ее промежности. Прижал клинок к ее входу.

– Ты видишь, что моя жизнь в твоих руках? – прошептал я. – Хочешь забрать ее, зная, что я подверг риску твою?

Она покачала головой, ее глаза сверкнули.

– Я не могу забрать твою жизнь, Кейд. Не тогда, когда ты вернул мне мою.

– Я подверг тебя опасности.

– Единственная опасность исходила от них. А теперь я в опасности лишь из-за себя. – Она сказала тихо, и я понял, что она не хотела признаваться в этом, а может, даже не хотела, чтобы я услышал.

– Куколка, – я крепче сжал ее кулак. – Ты чувствуешь это? Силу, которую держишь в руках? Внутри себя?

Ни одна женщина никогда не влияла на меня подобным образом. В ее глазах появились слезы, и мне показалось, что мое чертово сердце разрывается на части.

– Что, если я не смогу быть достаточно сильной, Кейд? Что, если то, что они сделали, заставит меня вернуться к…

Я обхватил ее сжатый кулак, в котором она держала рукоятку, и надавил на ее промежность. Иззи захныкала, когда я прижался грудью к острому кончику, пока не почувствовал укол и кровь не потекла сквозь рубашку. Другой рукой схватил ее за подбородок.

– Иззи, смотри на нас, мы единое целое. Я заставляю тебя чувствовать все эти эмоции, помогаю не сломаться, а ты держишь мою жизнь в своих руках. Я и ты. Мы вместе.

Тяжело дыша, она потиралась о ручку и возбудилась настолько, что я понял, она готова для меня. Повернув нож, я просунул лезвие между тканью ее шортов и промежностью, а потом разрезал ее, затем проделал то же самое по бокам, и истерзанная ткань упала на пол. Спрятав нож в карман, я приготовился как следует насладиться вкусом Иззи.

– Объезди мое лицо, детка. И не останавливайся, пока я не скажу. – После этого схватил ее за шею, ощущая потребность обладать ею и снова почувствовать, что контроль над ее жизнью находится у меня в руках.

Я перекрыл ей кислород, и ее киска запульсировала, будто жаждала этого. Иззи вцепилась в мои плечи и обхватила меня ногами. Я сильнее сжал ее шею, и она притянула меня еще ближе, будто хотела, чтобы я лишил ее жизни, словно я был единственным, кто этого заслуживал.

Когда она кончила мне на язык, я с трудом вспомнил, что нужно разжать руку, чтобы дать ей глотнуть воздуха. Я увидел, как у нее проступают синяки, и мне стало стыдно, когда я понял, что хочу еще. Тогда я расстегнул молнию на брюках и вытащил член.

Удерживая мой взгляд, Иззи раздвинула ноги и прошептала:

– Кейд, трахни меня жестко. Заставь почувствовать себя живой.

Эти слова что-то сломали во мне. Я едва не потерял ее, и в этом была моя вина. Я должен был следить за каждым ее шагом, должен был оберегать ее, и опасность грозила ей именно из-за меня. Вместо этого мое имя, компания, в которую я ее перевел, и проект, над которым она работала, почти отняли ее у меня.

Я снова и снова врывался в Иззи, а потом наполнил ее своим семенем, надеясь, что оно никогда не покинет ее тело.

Когда мы подъехали к моей квартире, я накинул на Иззи свой пиджак и, подхватив на руки, понес в здание. Как только мы оказались внутри, она обошла помещение и обратила внимание на отсутствие особой отделки и дизайна. Это было дорогое место в высотке неподалеку от «Стоунвуд Энтерпрайзес» с окнами от пола до потолка, выходящими на город. Я не стал включать свет, вместо этого наслаждаясь лунным светом. Все равно все, что я хотел видеть до конца своих дней, – она в своих чертовых футболках на фоне моих огромных окон.

– Ты проведешь для меня экскурсию? – тихо спросила она, проводя рукой по столешнице, затем увидела на ней розы. – Кто-то подарил тебе цветы?

– Мне доставляли их ежедневно с того дня, как мы покинули коттедж. Я хотел, чтобы они напоминали мне о тебе.

Она хмыкнула, но больше ничего не сказала.

– Давай приведем тебя в порядок.

На ее лице запеклась кровь, волосы были испачканы.

– Тот еще видок, правда?

– Не имею ничего против твоего внешнего вида.

– Тогда докажи. – Она приподняла бровь, и мой член мгновенно ожил. Ей нужно было отдохнуть, но я видел голод в ее глазах, она хотела проверить собственные границы.

– Пойдем в душ.

– Ты решил, что теперь я стала хрупкой, Кейд? Ты только что убил человека у меня на глазах, и я кое-что поняла. – Она подошла к моему окну. – Я задумалась, интересно, узнает ли об этом весь город. Как отнесется к этому моя семья? Поймут ли люди, что если бы ты не перерезал ему горло, то это сделала бы я? Что во мне тоже есть подобная жестокость? Что я не противлюсь ей? Что теперь я принимаю все чертовы эмоции?

Господи.

Я не должен был возбудиться от этих произнесенных вслух слов. И все же я любил Иззи, когда она злилась и когда делала то, чего действительно хотела… и если бы она решила убить того мудака, я бы с улыбкой наблюдал за этим.

Подойдя к ней сзади, я обхватил ее за талию.

– Ты стыдишься этого?

Она вздохнула, глядя на город за окном.

– Кажется, начинаю мириться. Я отличаюсь от остальных, я другая, и это нормально. Благодаря этому я такая, какая я есть, и мне нужно быть собой.

Я уткнулся в ее шею.

– Давай покажу, как тебе будет хорошо, куколка. Пойдем в душ.

Она повернула голову и посмотрела на меня снизу вверх, полные жизни карие глаза изучали мое лицо.

– Почему? Я хочу, чтобы весь мир увидел, как ты берешь меня вот так. Грязную, необузданную, непохожую на других, но живую.

Она медленно стянула свою футболку