– Рад, что мы можем двигаться дальше.

– Может, и нет, Кимосаби.

– В каком смысле?

– Какая-то женщина видела меня с Барнсом.

– Это не моя проблема, – ответил он.

– Мне не нравится оставлять хвосты.

– А мне не нужны лишние трупы.

– Вам легко говорить. Я делаю всю грязную работу, – посетовала Рейчел. – И если закон прихватит меня, вы тоже рискуете. Меня не будет заботить, кто вы и где.

– Ты мне угрожаешь?

– Сообщаю факты.

– Ты знаешь, кто она?

– Нет. Но это нетрудно выяснить.

Рейчел сомневалась, что многие беременные женщины посещают зоопарк Бронкса в вечерних платьях. Должна быть зацепка.

– Делай, что считаешь нужным. И еще одно.

– Да? – ответила она.

– Не звони мне больше.

22 сентября, понедельник

«Бентвинг» по $33,88

Когда появился Джимми, Никки ссутулилась рядом с дверью в кабинет Лизера. В 7.30 она уже была еле жива – гарнитура сидит криво, волосы растрепаны, даже гвоздик лишился привычной привлекательности. Обычно посетители Сая видели ее приветливой и внимательной ко всем деталям. Но в это утро ее образ энергичной и деловой сотрудницы отправился в самоволку.

– Ты сегодня рано, – заметил Кьюсак самым любезным тоном.

Он задержался у ее стола, надеясь разговорить ее и подружиться с хранителем компьютера Сая.

– Мне не спалось, – пояснила Никки, ее лоб избороздили морщины.

– Всё в порядке?

– Это тебя нужно спрашивать. Джимми, у нас все в порядке?

– О чем ты?

– У меня есть подружка, которую декрутировали в макроинвестконторе на Пиквик Плаза.

Никки говорила о хедж-фонде в двух шагах от Гринвич-авеню.

– А что значит «декрутировали»?

– Ее уволили до того, как она начала работать, – пояснила Никки. – Но меня беспокоит не работа.

– И правильно, – успокоил ее Кьюсак. – Ты нужна Саю.

– Не поймие меня неправильно, – продолжала она. – Я волнуюсь о выплатах за машину, как и все остальные. Ну, может, кроме тебя, – с усмешкой добавила Никки.

– Тебе не нравится мой «бимер»?

Его машина стала предметом общих шуток с того дня, когда администрация «Гринвич Плаза» попыталась вывезти ее. Они решили, что машина брошена хозяевами.

– Если ты еще за нее платишь, голубчик, пора с этим завязывать.

– Эй, полегче, – рассмеялся Кьюсак. – Так что же тебя смущает?

– Виктор. Это раз, – ответила она.

– Был еще молоток? – встревоженно спросил Кьюсак.

– Ничего подобного. Он меняется.

– О чем ты говоришь?

– Он теперь все замечает. И ты же знаешь, у него всегда были короткие штаны.

– Ага, голени видно, – подтвердил Кьюсак.

– Он стал обращать внимание на то, как одевается. Одна моя знакомая работает в «Рэндольфс». Она рассказала, что Виктор поселился в мужском отделе.

– Но это же хорошо, верно? – ответил Кьюсак, не понимая, в чем проблема.

– Не уверена. Если бы Род Стюарт был девушкой, Виктор выглядел бы как она.

– Я спрошу у Сая, не в курсе ли он.

– Его сегодня не будет, – сообщила Никки.

– Почему?

– Взял выходной. У него все плохо с Бьянкой. Я слышала, его вещи опять валялись на газоне.

– Ничего, Никки, мы справимся.

Поднявшись в пятницу на 369 пунктов, Доу рухнул на 373 к концу дня. Инвесторы «ЛиУэлл» обрывали телефоны. Кьюсак забыл о видео из «Фокси леди» и собственных финансовых проблемах, слушая, как вкладчики в панике выстреливают вопросы, на которые нет ответов.

– Мои деньги в безопасности?

– Мы не должны удвоить?

– Десять восемьсот – это дно рынка?

Кьюсак начал собираться домой только в 19.43. Он вымотался. Во рту держался мерзкий привкус кофеина. Он говорил без остановки двенадцать часов. Двенадцать часов глотал кофе, шоколад и лимонад. Двенадцать часов бездумно повторял все те же пустые слова.

– У нас еще не было неудачного года.

– Мы хеджируем свой портфель.

Он не говорил только одного: «Неважно, какие прекрасные результаты давали ваши инвестиции в прежние годы. Мой босс все равно лжец и змея».

Кьюсак выключил компьютер. Он показал нос ста семидесяти девяти неотвеченным письмам в «Аутлуке» и пошел к стеклянным дверям «ЛиУэлл Кэпитал». В мыслях Джимми уже погрузился в ужин на вынос с Эми – рулетики, жареный рис, «Му Гу Гай Пан» и прочие краеугольные камни китайской кухни, – когда факс Никки запищал.

Сигнал входящего сообщения манил подойти и взглянуть. Если бы писк факса был зримым, он представлял бы собой большую жирную надпись: «Пожалуйста, закройте глаза, идите дальше и притворяйтесь, будто никогда не видели то, что я собираюсь напечатать».

Факс стоял на столе у Никки. Стопка папок, по грудь высотой, скрывала его из виду. В обычный день Кьюсак вышел бы за дверь. В рабочие часы помощница Сая уже мчалась бы с документом к боссу.

Однако Никки не было. Она ушла несколько часов назад. Звонок факса напомнил Кьюсаку, что он остался последним в офисе. Самое время поискать лэптоп с видео из «Фокси леди». Он проверил каждый ящик тумбочек и стола. Все они были заперты.

Проклиная свое невезение, Кьюсак посмотрел на титульный лист факса. Он слушал, как машина с мерзким звуком умирающей технологии отрыгивает документ. Фирма «Диллон и Хеншо» из Парамуса в Нью-Джерси отправляла две страницы.

Некто по имени Рон нацарапал под адресом: «Для вашего архива». Кьюсак почти ушел. Он терпеть не мог документы. Однако, сам не понимая почему, остался стоять, пока из факса не вылезла вторая страница. Она оказалась свидетельством о смерти – холодным, объективным и безразличным.

«Род смерти»: отмечен квадратик «несчастный случай».

«Оставшийся супруг»: все поле занимало имя «Марджери».

«Судмедэксперт/Коронер»: Александр Грисволд подписался и заверил факт смерти.

Когда Кьюсак дошел до имени покойного, ему пришлось перечитать пункт три раза. Ему хотелось удостовериться, что до него все дошло. Покойником был Конрад А. Барнс.

Никаких вопросов насчет вероятностей. Это был тот же самый человек, о котором говорила Эми. То же имя, написанное в точности как в некрологе «Нью-Йорк таймс». Правильная дата – 19 сентября 2008 года. И даже правильное место смерти – Нью-Джерси.