МАРИАННА: Говори тише, он может тебя услышать.

ВИТТОРИО: Этот твой ангелочек – просто зловредный микроб.

МАРИАННА: Как ты можешь говорить такое?

ВИТТОРИО: Смертоносный микроб, и заразил нас всех.

МАРИАННА: Прекрати!

ВИТТОРИО: С тех пор, как он попал к нам в семью, он только и думал, как бы напакостить. Он не пощадил никого и ничего.

МАРИАННА: Неправда, то, что случилось, случилось бы и без него, и ты прекрасно это знаешь. Благодаря ему мы просто трезво взглянули на вещи.

ВИТТОРИО: Угу, а он только подсыпал отравы и заставил нас ее проглотить. И ведь на все, буквально на все наложил свою лапу, подлый мальчишка.

МАРИАННА: Неправда. Это исключительно тонкая и возвышенная натура. И гениальный пианист, хоть и такой молодой.

ВИТТОРИО: Знаю я, какой он возвышенный. И никакой он не великий. Он просто виртуоз, это разные вещи.

МАРИАННА: У него дар Божий, Свами тоже так сказал.

ВИТТОРИО: Свами попался в ловушку, как вы все.

МАРИАННА: Никто не может обмануть Свами.

ВИТТОРИО: Вполне его можно обмануть, твоего Свами. Более того, это проще простого. Да ты сама вертишь им, как хочешь.

МАРИАННА: Да что ты несешь? Ты хоть что-нибудь соображаешь?

ВИТТОРИО: По-моему, это ты последнего соображения лишилась. И вообще Свами ни при чем, он не виноват, если твой Уто оказался микробом.

МАРИАННА: Ты, наверно, забыл, что он вылечил Нину.

ВИТТОРИО: Отвяжись от меня с этой историей. Она бы и сама выздоровела рано или поздно. Ты лучше скажи, ты заметила, каким мерзким, похотливым взглядом он на нее смотрит?

МАРИАННА: Они еще дети.

ВИТТОРИО: Ах, так он сама невинность? Как трогательно! Ты что, не видишь, что он прямо липнет к ней? Этот взгляд, жесты – чертов психопат!

МАРИАННА: Прекрати, Витторио!

ВИТТОРИО: Почему? Тебе противно? Не исключаю, что он уже успел затащить ее в постель.

МАРИАННА: Прекрати!

ВИТТОРИО: А с тобой? С тобой это тоже детские игры? Ах, бедняжка, юный наш ангелочек…

МАРИАННА: Ты что, рехнулся? Что ты несешь?

ВИТТОРИО: Он уже трахнул тебя или еще нет?

МАРИАННА: Ты совсем сошел с ума.

ВИТТОРИО: Ну а ты, конечно, святая? Скажи мне, что ты в нем нашла? По-моему, ты просто ослепла. Превратилась в одержимую фанатичку. Выбрала себе в наставники мальчишку, панка, почти уголовника, который отравляет жизнь нормальных людей.

МАРИАННА: Мне жаль тебя!

ВИТТОРИО: И мне – тебя! Ты несчастная жертва, которую утопили в море пустословия. В море бессмысленных улыбок и бессмысленных поступков. Жертва бесконечного понимания всех и вся.

МАРИАННА: Перестань кричать!

ВИТТОРИО: Я кричу потому, что мне осточертело это слащавое долготерпение. Не хочу, чтобы мне давили на мозги и трепали нервы, мешали делать и говорить то, что мне хочется. Мне осточертело говорить шепотом.

МАРИАННА: Ты разбудишь его.

ВИТТОРИО: Да мне плевать тысячу раз! Он сломал нам жизнь, а ты хочешь, чтобы я думал, разбужу его или нет?!

МАРИАННА: Это не он сломал нам жизнь.

ВИТТОРИО: А кто тогда?

МАРИАННА: Ты сам! Это ты так и не смог очиститься от всех своих грязных помыслов.

ВИТТОРИО: Вот как?

МАРИАННА: Ты грубый и бесчувственный. Ты страшно приземленный и не способен ни на что возвышенное.

ВИТТОРИО: Вот как?

МАРИАННА: И тебе совершенно нечего здесь делать.

ВИТТОРИО: Нечего делать в этом доме?

МАРИАННА: Да, в этом самом доме.

ВИТТОРИО: Хотя я сам его строил? И вложил в него всю свою душу?

МАРИАННА: Построить дом – этого мало. Главное, как ты в нем себя ведешь.

ВИТТОРИО: А как я в нем себя веду?

МАРИАННА: Ты полон злобы, Витторио. Ты старался измениться, но не смог.

ВИТТОРИО: А не ты ли сама сотни раз говорила, что за эти годы Я стал другим человеком? И тебе это кажется просто чудом…

МАРИАННА: Я принимала желаемое за действительное. Это оказалось неправдой.

ВИТТОРИО: А какова правда?

МАРИАННА: Что ты ничего не понимаешь. Что отравляешь все самое красивое и чистое своими подозрениями, ревностью и нытьем.

ВИТТОРИО: Следи за своим тоном.

МАРИАННА: А ты сам каким тоном разговариваешь?

ВИТТОРИО: Так кто на кого нападает?

МАРИАННА: Я на тебя не нападаю. Я просто пытаюсь донести до тебя, что я обо всем этом думаю.

ВИТТОРИО: А что ты думаешь?

МАРИАННА: Что это страшное несчастье с Уто – результат твоей ненависти к нему.

ВИТТОРИО: Вот как? Значит, я нарочно, из ненависти, подстроил так, чтобы он порезал себе руку?

МАРИАННА: Уж не знаю, нарочно ты это сделал или нет, но виноват.

ВИТТОРИО: Понятно, это я толкнул его руку под пилу. Я специально заманил его в ловушку и искалечил. Тебя озарил свет истины, все возражения бесполезны. Лучше сразу признаться.

МАРИАННА: Прекрати, мне не до шуток.

ВИТТОРИО: Каким противным тоном ты разговариваешь.

МАРИАННА: А каким тоном я должна с тобой разговаривать, если у нас такие отношения?

ВИТТОРИО: Какие? Расскажи, пожалуйста.

МАРИАННА: Ты это знаешь не хуже меня. Не кричи, ты разбудишь Уто.

ВИТТОРИО: И все же расскажи, я хоть буду знать, как себя вести.

МАРИАННА: Не кричи, пойдем отсюда.

ВИТТОРИО: Я не кричу.

МАРИАННА: Пожалуйста, уйдем отсюда.

ВИТТОРИО: Давай, рассказывай!

МАРИАННА: Прояви ты хоть чуточку уважения, ты же знаешь, в каком он состоянии.

ВИТТОРИО: Я жду.

МАРИАННА: Только не здесь.

Бывшая спальня Витторио и Марианны. Светло, тепло, запах чистоты. Большая самодельная кровать, в меру упругая, в меру мягкая. Легкое, теплое одеяло, одно удовольствие передвигать под ним ноги и чувствовать, как оно шуршит и дышит. Уто Дродемберг с парализованной левой рукой на перевязи лежит в кровати, он удобно устроился на подушках: они подпирают его со всех сторон и создают комфорт. Половина всех книг семейства Фолетти в беспорядке валяется вокруг него: открытые, закрытые, с суперами и без. Он вполне в состоянии встать и жить нормальной жизнью или хотя бы переселиться обратно в бывшую комнату Джефа-Джузеппе на втором этаже, его ноги даже страдают от неподвижности, но после того, что с ним случилось, он может позволить себе все что угодно, без всяких объяснений и оправданий.