class="p1">Лейчестер стряхнул кусочек мха с каменной ограды и на мгновение заколебался:

– Его зовут Фрэнк, – сказал он, – Фрэнк Этеридж.

Леди Ленора кивнула.

– Красивое имя, я его не помню. Я надеюсь, он будет благодарен.

– Я надеюсь на это, – сказал Лейчестер. – Я уверен, что он благодарен больше, чем того заслуживает этот случай.

Старая графиня оглянулась на него.

– Что ты такое говоришь? – спросила она. – Ты кинулся в реку за каким-то мальчиком и стоишь там, бездельничая, в своей мокрой одежде? Что ж, парень должен быть благодарен, потому что, хотя ты и не подхватишь свою смерть, ты, по всей вероятности, подхватишь хроническую простуду, а это хуже смерти, это жизнь с носовым платком у носа. Иди и немедленно переоденься.

– Я думаю, что мне лучше, после этого ужасного прогноза, – сказал Лейчестер с улыбкой и неторопливо удалился.

– Этеридж, – сказала леди Лонгфорд, – так зовут ту хорошенькую девушку с темными глазами, которая ужинала здесь.

– Да, – равнодушно ответила Ленора, потому что старая графиня посмотрела на нее; она знала, что безразличие было напускным.

– Если Лейчестер не проявит осторожности, он окажется в опасности с этими темными глазами. Девушки склонны быть благодарными мужчинам, которые спасают их кузенов из водяной могилы.

Леди Ленор сдвинула зонт и безмятежно улыбнулась.

– Без сомнения, она очень благодарна. Почему бы ей не быть? Как вы думаете, лорд Лейчестер в опасности? Я не думаю. – И она зашагала прочь.

Пожилая леди взглянула на лорда Чарльза.

– Это замечательная девушка, Чарльз, – сказала она с искренним восхищением.

– Кто, Ленор? – сказал он. – Вы только что узнали, леди Лонгфорд?

– Нет, мистер Дерзость. Я знала это с самого начала, но она удивляет меня с каждым днем все больше. Какое замечательное имя она завоевала бы на сцене. Но она лучше справится с ролью леди Уиндвард.

Лорд Чарльз покачал головой и тихо присвистнул.

– Довольно преждевременно, не так ли? – сказал он. – Лейчестер, кажется, не очень заинтересован в этом, не так ли?

Леди Лонгфорд улыбнулась ему и показала зубы.

– Какая разница, что он думает? – сказала она. – Все зависит от нее, от нее. Ты хороший мальчик, Чарльз, но ты не умен.

– В точности то, что говорил мой старый школьный учитель, прежде чем высечь меня, – сказал лорд Чарльз.

– Если бы вы были умны, если бы вы были чем-то иным, кроме невыразимо глупца, вы бы пошли и посмотрели, как Лейчестер переодевается, – огрызнулась старая леди. – Я уверена, что он все еще сидит или бездельничает в этих мокрых вещах!

– Кивок так же хорош, как подмигивание слепой лошади, – сказал лорд Чарльз, смеясь. – Я пойду и сделаю, как мне велят. Он, вероятно, скажет мне, чтобы я шел и занимался своими делами, но поехали, – и он направился к дому.

Он нашел Лейчестера в руках его камердинера. Его быстро переодевали из мокрой фланели в ортодоксальный утренний наряд, и, по-видимому, камердинеру было не особенно легко.

Лорд Чарльз опустился в кресло и с веселым интересом наблюдал за представлением.

– В чем дело, Лей? – спросил он, когда мужчина на мгновение вышел из комнаты. – Ты загонишь этого беднягу в сумасшедший дом.

– Он такой чертовски медлительный, – ответил Лейчестер, убирая волосы, которые камердинер уже уложил, и теребя тугой шарф. – Я не могу терять ни минуты.

– Можно спросить, откуда такая спешка? – с улыбкой спросил лорд Чарльз.

Лейчестер слегка покраснел.

– Я почти хотел сказать тебе, Чарли, – сказал он, – но не могу. Мне лучше держать это при себе.

– Я рад этому, – возразил лорд Чарльз. – Я уверен, что это какое-то безумие, и если бы ты сказал мне, ты бы хотел, чтобы я приложил к этому руку.

– Но в том-то и дело, – сказал Лейчестер со смехом. – Ты должен приложить к этому руку, старина.

– О!

Лейчестер кивнул и с музыкальным смехом хлопнул его по плечу.

– Лучшее в тебе, Чарли, – сказал он, – это то, что на тебя всегда можно положиться.

Лорд Чарльз простонал:

– Не … не надо, Лей! – взмолился он. – Я так хорошо знаю эту фразу; ты всегда пользовался ей, когда в старые времена нужно было сделать какое-нибудь особенно злое дело. Честно говоря, я исправившийся персонаж, и я отказываюсь помогать тебе и подстрекать тебя к дальнейшему безумию.

– Это не безумие, – сказал Лейчестер. – О, подожди минутку, Оливер, ты мне не нужен, – это не безумие, Чарли; это самая разумная вещь, которую я когда-либо делал в своей жизни.

– Я осмелюсь усомниться.

– Это действительно так. Смотри сюда! Я еду в Лондон.

– Я догадывался об этом. Бедный Лондон!

– Пожалуйста, остановись и послушай меня. У меня нет ни минуты свободной. Я хочу, чтобы ты оказал мне небольшую деликатную услугу.

– Я отказываюсь. В чем дело? – непоследовательно переспросил лорд Чарльз.

– Это очень просто. Я хочу, чтобы ты передал мне записку.

– О, да ладно, ты же знаешь! Разве кто-нибудь из армии слуг, которые пожирают землю, как саранча, не послужит тебе в свою очередь?

– Нет, никто, кроме тебя, не подойдет. Я хочу, чтобы эту записку доставили немедленно. И я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме нас двоих, знал что-либо об этом; я не хочу, чтобы это носилось в одном из карманов слуги в течение часа или двух.

Лорд Чарльз вытянул ноги и покачал головой.

– Послушай, Лей, не слишком ли это "тонко"? " – возразил он. – Конечно, это для кого-то из нежного пола!

Лейчестер улыбнулся.

– Ты ошибаешься, – сказал он с улыбкой. – Где Брэдшоу, Оливер! – и он открыл дверь. – Дай бумагу, а затем скажи, чтобы меня отвезли на станцию.

– Я нужен вам, милорд?

– Нет, я отправлюсь один. Смотри в оба!

Оливер убрал письменные принадлежности и удалился, а Лейчестер сел и некоторое время смотрел на хохлатую бумагу.

– Мне идти? – иронически спросил лорд Чарльз.

– Нет, я не хочу терять тебя из виду, старина, – ответил Лейчестер. – Сиди, где сидишь.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь? Я довольно хорошо разбираюсь в любовных посланиях, особенно чужих.

– Помолчи.

Затем он схватил ручку и написал:

"МОЙ ДОРОГОЙ ФРЭНК, я вложил записку для Стеллы. Отдай ее ей, когда она останется одна, и своей собственной рукой! Она скажет тебе, что я попросил ее поехать с тобой завтра одиннадцатичасовым поездом. Ты привешь ее на Брутон-стрит, 24. Я встречу вас там, а не на вокзале. Видишь ли, я выразился довольно просто и совершенно уверен, что ты нам поможешь. Ты знаешь нашу тайну и будешь рядом с нами, не так ли? Конечно, вы приедете без всякого багажа и никому не дадите разгадать ваши намерения.

Твой, мой дорогой Фрэнк, ЛЕЙЧЕСТЕР".

Все это было очень хорошо.