Человеческих застав в пределах было всего три: Центральная (самая мощная и крупная), Левая и Правая. И стояли они ровным рядком, ненавязчиво отделяя друг от друга своих гномьих и эльфийских «сестер», что устроились, соответственно, по краям огромной дуги, образованной семью неприступными крепостями: две заставы темных и светлых эльфов — строго слева, две заставы подгорного народа — справа, три людские — посередине. И так было испокон веков. Каждая из застав искусно пряталась в кольце неприступных скал, перекрывающих проход к обитаемым землям, умело закрывалась каменными уступами, ловко цеплялась за каждый камушек, уподобившись скрывшейся в прочном панцире улитке. Но при желании, ночью, в ясную погоду, было вполне реально рассмотреть крохотные сигнальные огоньки на башнях соседей, где недремлющие Стражи красноречиво показывали своим: все хорошо, братья, мы еще живы. А при необходимости эти огоньки можно было легко превратить в гигантский костер, тем самым сообщая всей округе, что отчаянно нуждаются в помощи.

Но на памяти Урантара такое случилось лишь однажды, лет десять назад, когда твари Проклятого леса умудрились совершить прорыв сразу на трех участках. Тогда Стражам повезло с погодой, не позволившей огненным саламандрам в полной мере воспользоваться своим умением изрыгать огонь. Плюс косые струи внезапно начавшегося дождя сбили на землю львиную долу ядовитой мошкары. А жидкая грязь не дала громадным секачам и куче мелкой живности развить нужную скорость, чтобы всем скопом навалиться на Стражей. Во всеобщей неразберихе часть ползучих гадов раздавили более крупные звери, кого-то буквально втоптали в глину, кто-то утонул в потоках вышедшей из берегов (с помощью магов, конечно) реки, а остальных постреляли, порубили и потом сожгли. После чего еще долго разгребали завалы из обгоревших трупов и старательно морщили носы, когда ветер дул с запада.

Левая застава всегда считалась небольшой: всего с полсотни крепких, выносливых Волкодавов, почти столько же Сторожей, да еще десяток Гончих, которых, как ни удивительно, в этом секторе было почти вдвое больше, чем на остальных заставах. Может, от того, что набеги с этой стороны случались гораздо чаще, чем в других местах, а может, так сложилось… никто точно не знал. Однако воевода Левой по праву гордился своими подопечными и очень хорошо понимал: только усилиями Гончих его застава до сих пор стоит.

Гончие существовали исключительно среди людей. Никто не знал, почему так получилось, однако ни гномы, ни бессмертные эльфы почти не менялись под воздействием магии Проклятого леса. Может, оттого, что и так жили неимоверно долго. Может, знаний и умений бессмертных вполне хватало, чтобы себя обезопасить. А может, из-за магических заслонов, окружающих те четыре заставы чуть ли не тройным кордоном. Однако факт налицо: никаких подозрительных изменений ни у тех ни у других за все девять тысячелетий существования Диких псов не встречалось. И только люди, которым во все времена не хватало могущественных магов, не имели достаточной защиты от Проклятого леса. Только они осмеливались выходить в ночные рейды в его непролазные дебри, не беря с собой быстро истощающихся (а значит, бесполезных) амулетов, лишь под прикрытием трех-четырех опытных колдунов. Только они многие десятилетия подвергались невидимому воздействию древней магии. И только среди них, спустя всего несколько веков после появления Стражей, стали отмечать появление крайне необычных личностей со странными способностями.

Урантар, проживший в пределах большую часть жизни, мог с уверенностью подтвердить, что все человеческие Стражи без исключения обладали незаурядной силой и поразительной реакцией. Все до одного могли видеть в темноте и имели потрясающе тонкий слух, почти сравнимый с чутким слухом перворожденных, у которых эта способность была врожденной. Все они обладали невероятной выносливостью и устойчивостью к природным ядам Проклятого леса. Иными словами, спокойно могли пить воду из его ручьев, бесстрашно вдыхать его сомнительные ароматы и есть пищу, выращенную на отвратительной местной почве. Причем приспосабливаться к здешнему рациону молодые Стражи начинали сразу, буквально в первые же дни.

Были среди Стражей умельцы, что уходили в рейды на несколько суток и спокойно проводили это время без пищи и воды. Были такие, кто, напротив, становился зависим от даров местной природы, подобно хмерам, и не мог обойтись без ядовитой жидкости, по какому-то недоразумению текущей в руслах немногочисленных речушек, даже одного дня. Те, кому повезло обрести острое орлиное зрение и способность вычленять даже малейшие детали в изменчивой и крайне непостоянной местности Серых пределов, добровольно уходили к Сторожевым псам (в Сторожа, если покороче). И каждую ночь караулили на стенах, высматривая ловких и скрытных тварей, только и ищущих малейшую слабину в обороне застав. Те, кто был силен в рукопашной и по праву гордился вновь обретенной силой, охотно становились Волкодавами. Ну а редкие самородки с совсем уж уникальными способностями, вроде паучьих пальцев, острого нюха, чутья на опасность или дара предвидения, рано или поздно примыкали к Гончим.

Кто-то скажет, что жизнь Стража больше похожа на непрерывную войну за выживание, и, наверное, будет прав: Проклятый лес действительно напоминал огромный организм, который вот уже не первый век пытался сокрушить возведенные разумными расами барьеры. Он словно заклятый враг насылал на двуногих громадные армии зубастых и клыкастых бойцов. Старательно взращивал новые поколения, с каждым разом все лучше и лучше приспосабливаясь, меняясь и изобретая все новые и новые способы умерщвления. Яды, клыки, когти, споры, жучки, паучки и даже бабочки — все это сулило человеку, эльфу или гному неминуемую и мучительную смерть… Противников со стороны Проклятого леса было так много, что создавалось стойкое впечатление: он искренне ненавидит всех, кто живет вне его. И страстно желает уничтожить отчаянно сопротивляющихся смельчаков.

Как ни странно это звучит, но лес стал невероятно разумным, а временами даже казалось: обрел какую-то непонятную волю, стремление к победе, собственную логику. Лес с поразительной стойкостью направлял все ресурсы, силы и возможности этой щедрой на чудеса земли исключительно на то, чтобы уничтожить ненавистные заставы и свободно вырваться в новые, сравнительно мало заселенные и такие уязвимые обитаемые земли, где тварям, подобным хмерам или саламандрам, было бы ой как вольготно.

Пока что Стражи держались. Но уже сейчас Урантар мог сказать, что они постепенно сдают свои позиции. Век от века, год от года, день за днем. Нет, они еще ни разу не проиграли за все время существования Диких псов. Не сдались. Не испугались и не отказывались от тяжкой многовековой вахты. Они упорно шли вперед, стремясь перегнать быстро изменяющихся тварей Проклятого леса. Они сумели стать сильнее, быстрее и опаснее их. Но, видно, запасы магии в амулете Изиара все же мощнее, чем все ресурсы человеческой расы. Сам лес и его коренные обитатели с каждым годом нападали на заставы все яростнее и настойчивее. Все прочнее становилась их чешуя. Все длиннее — когти. Все больше и больше яда изливали на людей местные реки, цветы, трава и даже сам воздух. Казалось, все вокруг было пропитано ненавистью к смертным. И все стремилось их уничтожить, как может стремиться ослабленный, когда-то поверженный, но все еще несломленный враг.