— Ну да, хочу. Разговор важный.

— Здесь? Среди людей? Я ожидал, что мы будем говорить наедине, ведь разговор личный.

— Он такой и есть. Не могли бы вы пройти со мной в кабинет?

— С удовольствием, миледи.

София быстро пошла в кабинет. Он последовал за ней. Она хотела сообщить ему о своем решении выйти замуж за Эйдриана. Тогда она бы вздохнула свободно и испытала бы удовлетворение. «Я должна выбрать мужчину, которого хочу, Джеральд, но не вас». Однако придется ограничиться только заявлением, что она отвергает его. Она сомневалась, дослушает ли он до конца.

Герцогиня села за стол в кресло отца. Джеральду пришлось стоять против нее, и ей понравилось его положение больше, чем она могла предположить.

— На прошлой неделе я посетила Марли.

— Мне сказали, когда я заезжал к вам.

— Я правильно поступила. Я избегала Марли и всего, что с ним связано. Сейчас я успокоилась.

— Вполне понятно, что вы избегали Марли. Тяжелая ноша для женщины. Так много воспоминаний и обязательств, связанных с ним.

— Вы не понимаете меня. Впрочем, вы никогда не понимали. Я избегала Марли не потому, что я женщина. Мы вовсе не такие глупые и беспомощные, как думают мужчины. И я не такая легкомысленная и непрактичная, как считаете вы.

— Я не считаю.

— Теперь уже не имеет значения, Джеральд. Я принимаю титул и все то, что влечет за собой такой шаг.

Он радостно улыбнулся:

— Я никогда не сомневался в вас, дорогая. Ваше драматичное решение по поводу своих кандидатов показало миру, кто вы такая. Логичный жест, но, возможно, несколько экстравагантный. Нам придется подождать год или два, прежде чем удастся восстановить престиж Эвердона в ваших владениях. Каждый понимает, что с соответствующим советчиком вы пересмотрите заново свое решение.

— Под советчиком вы подразумеваете себя?

— Конечно, моя дорогая. Моя цель заключается только в том, чтобы помочь вам.

Он выглядел очень довольным, что сила и власть, которых он жаждал, идут к нему в руки.

Она вспомнила его лицо в день пожара, когда он терзал ее, обвиняя во всех грехах.

— Но мой выбор не касается вас. Я согласилась исполнить все, что от меня хотят, но выбрала не вас. Я выхожу замуж и передам Эвердон следующему герцогу. Но не вам.

Он только что казался счастливым. Но в следующий момент ярость охватила его.

— Все ваш полукровка? Я угадал? Он украл то, что по праву должно принадлежать мне.

— Он ничего не крал. Он принял то малое, что я дала ему. Он обещает мне покой, а вы только боль.

— Я предупреждал его. Я сотру его в порошок, и если вы вздумаете выбрать его, я уничтожу и вас, София. Если вы думаете, что кто-то согласится на брак между вами и этим полукровкой…

— Я не сказала, что выхожу за Эйдриана. Я только сказала, что не выйду за вас.

— Будь я проклят, если соглашусь с вашим решением!

— Значит, будете прокляты. — Она вынула письмо из ящика стола и бросила ему. — Я только выполняю волю моего отца, чего вы от меня и добивались.

Он пробежал глазами письмо, которое герцог написал ему.

— Вы читали его личную корреспонденцию?

— Я все прочитала.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Тогда вы все знаете. Вот почему вы отказываете мне.

Она не поняла его слов. Он внезапно смирился, как человек, который понял, что потерял. Растерянность отразилась на его лице, заставив ее испытать чувство неловкости.

— Она ничего не знает. Она отказала вам, потому что всегда чувствовала, какой вы на самом деле, — послышался голос Эйдриана.

София резко повернулась. Эйдриан стоял в дверях. Занятая разговором с Джеральдом, она не заметила, как он вошел.

— Игра окончена, Стидолф. Или мне следует называть вас капитан Брут?

Джеральд медленно повернулся к нему.

— Капитан Брут? — повторила София, ничего не понимая.

— Мы отыскали настоящего Брута, София. Он в Йорке. Он никогда не писал никаких писем. Все это — дело рук Стидолфа, он рассчитывал, что страх толкнет вас к нему. Зная о поездке, которую мы предприняли в «гнилые местечки», и опередив нас, он устроил все неприятности, через которые мы прошли. Он находился в доме, когда случился пожар. Готовый рисковать вашей жизнью, он хотел совершить романтический поступок, но оказался трусом.

— Не верьте ему, он говорит чушь! — прокричал Стидолф.

— Я говорю правду, и герцогиня верит мне. Посмотрите ей в глаза, и увидите, что ее на самом деле нельзя обвести вокруг пальца. Вы недооценивали ее.

— Он лжет, чтобы настроить вас против меня. Он хочет добиться вас для себя, — продолжал отчаянно убеждать Стидолф.

— Вы правы. Для себя. Не ради титула или богатства, как вы…

Эйдриан подошел, взял письмо из рук ошеломленного Джеральда и прочитал его.

— Письмо многое объясняет. И все же, зная вашу выдержку, поражаюсь тому, что вы убили его. Алистэр не мог предвидеть, что, посылая вам письмо, подписывает себе смертный приговор.

Обвинение ошарашило Софию.

Она в шоке повернулась к Джеральду:

— Вы убили Алистэра? Только потому, что он передумал и больше не хотел видеть вас своим зятем?

Стидолф не мог больше уклоняться, страшась даже шевельнуться или посмотреть на нее. Он наблюдал за Эйдрианом потухшим взглядом. Ничто не дрогнуло в его лице. Холодное и бездушное, оно напоминало глыбу, высеченную из камня.

— Ваше признание не обязательно, — заявил Эйдриан. — Но ей необходимо знать о Брэндоне. Она имеет право, так как все годы несла тяжелую ношу.

Услышав имя брата, София ухватилась за край стола. Происходило нечто такое, что она отказывалась понимать. Воздух в кабинете стал ледяным и неподвижным, как в склепе. И его смертельный холод передался ей.

Эйдриан с решимостью посмотрел в глаза Джеральду.

Джеральд не реагировал, но в глубине его глаз вспыхнул какой-то огонек.

— Что случилось с Брэндоном? — спросила она, с трудом выговаривая слова.

Эйдриан ждал. Джеральд наблюдал за ним так пристально, что она подумала: наверное, он не слышал ее вопроса.

— Ты не виновата в смерти своего брата, София, — сообщил Эйдриан. — И никакого несчастного случая не произошло.

Его вытащили на берег, когда Стидолф прибыл на лодке помочь. Он быстро все просчитал и воспользовался выпавшим шансом. Удар по голове. Рану, которую сочли результатом падения со скалы, нанес он.

Сообщение настолько сильно потрясло Софию, что она впала в полное оцепенение.