– Там записка, в которой Аглая делает признание…

– Я так и знал! – вскричал Нил. – Она погубила Варвару и Липу! Бедные Тонька и Орест! Змея коварная! Эту правду хотели мне рассказать?

– Забыли Марфушу, – напомнил Родион.

– Ну, уж это наверняка ее рук дело. Больше некому. Значит, призналась перед смертью, не захотела с такими грехами уйти. Спасибо и на этом. Ты права, матушка, как хорошо, что весь этот кошмар кончился. Не сердитесь за мою резкость, Родион Георгиевич, вы старались честно, не ваша вина, что не вышло. Кто мог догадаться о таком коварстве! И столько лет жила под нашим кровом. Ох, словно гора с плеч свалилась… А еще глаз, негодная, подкинула, чтобы пугать меня. Но и конец достойный, по заслугам.

– Не такой конец я ожидал, – сказал Родион, самовольно усаживаясь в кресло. – Трудно предугадать семейный рок. Моя вина…

К вечеру бильярдная зала «Hotel de France» гудела. Любители и мастера раскатать шары, разбившись на группы, ангажировали столы русской пирамиды. Впрочем, и французский карамболь не пустовал. На зеленом сукне, задвинутом в дальний угол, нелюбимый завсегдатаями, выстроился треугольник белых шаров. Зрителей вокруг не нашлось, даже маркера, да и пара, кажется, не нуждалась в чужом внимании. Уже с полчаса драгоценного времени потратили на болтовню.

– И это все? Ради этого надо было вытаскивать меня в бильярдную?

Дама поигрывала кием, как тевтонский рыцарь мечом. Барышня была недовольна и даже рассержена: обещали захватывающую интригу, а подсунули сумасшедшую. Тоже в своем роде нетерпеливый характер.

– Это жульничество, – добавила она. – Раскрыли преступление с помощью самого же убийцы, который к тому же повесился. За это не узнаете мой секрет.

Ванзаров неторопливо покатал ладошкой красный биток.

– Напомните, фрейлейн фон Рейн, кто считается родоначальником криминального жанра в литературе?

Неожиданный вопрос не застал врасплох.

– Эдгар По, конечно, «Убийство на улице Морг». Какое имеет отношение…

– Смею утверждать, что криминальный жанр старше на много веков. Первую криминальную историю изложил бессмертный Софокл в своей великой трагедии «Эдип-царь», или «Царь Эдип», как уж переводчику будет угодно.

– Вы шутите?

– Только факты. – Родион был серьезен до чрезвычайности. Даже усы распушились всерьез, вот как. – В трагедии есть страшное преступление: убит старый царь, есть настоящее расследование, есть интрига и поимка преступника. Но самое главное – есть рок, который тяготеет над семейством Эдипа. Должен признаться: я пересмотрел свое отношение к року. Есть вещи, которые выходят за границы логики и вообще нашего понимания.

Оценив изящную тираду, одноглазая барышня строгим тоном спросила:

– Долго будете мучить и ходить вокруг да около?

– Именно так из меня душу и вытягивали…

– Из вас? Ни за что не поверю. А кто? – не удержалась Ирма от чисто женского любопытства.

– Тот господин, что вам так не понравился.

– Этот надутый индюк? Этот наглый мужлан с бутоньеркой? Этот… – видимо, в русском языке, которым владела наполовину немка, не хватило подходящих образов.

– Зря вы так. Аполлон Григорьевич – гений криминалистики. А гению можно простить многое. По секрету: вы ему тоже сильно не понравились.

– Вот как? – оскорбилась одноглазая, но все-таки женщина. – Не больно-то интересует мнение всяких господ, от которых воняет неизвестно чем.

– Вам хорошо, уехали, и дела нет. А меня Лебедев теперь точно съест живьем. – Родион исторгнул из самой души тяжкий вздох. – Да и Курочкин надуется. Очень господа эти любопытные, обязательно желали знать, чем закончится дело. Пришлось даже наврать им. Ну, ничего. К счастью, вы не мой сослуживец. Имеете право знать.

– Я обещал, что все сказанное не выйдет за пределы семьи, – сказал Ванзаров, разглядывая под бильярдным столом пятно, так и не убранное, и каменную кладку над ним. – И слово сдержу.

– Неужели еще остались тайны после всего случившегося?

Бородин скептически усмехнулся. Но Филомена Платоновна погрозила сыну пальчиком:

– Нилушка, нельзя быть невежливым. Родион Георгиевич хочет угостить нас забавной историей. Будем ему благодарны.

Нил только плечами повел: дескать, мне все равно.

– Эта история была бы забавна, если бы не была так печальна.

– Пугайте, пугайте, только это и умеете. – Бородин удобно устроился в кресле. – Считайте, что наступил зимний вечер, пылает камин и вы травите страшные байки. Но мы не боимся, потому что конец нам известен.

– Никогда не знаешь, чем закончится трагедия про семейный рок.

– Что, поверили в рок?

– Как ни странно, пришлось. – Родион светски улыбнулся. – Постараюсь не утомить вас. Начнем с бильярдного матча. Неизвестная дама ставит у пяти разных букмекеров пять тысяч на заведомо более слабого соперника. Всем известна взаимная ненависть Незнамовой и Нечаевой. Матч вызывает бешеный интерес. В честности поединка никто не сомневается. Потому что не знают, откуда деньги. А это важно: две тысячи сняты со счета госпожи Нечаевой, три – сбережения няни. Аглая все продумала. Хотела, чтобы девочки сорвали банк и получили двадцать пять тысяч. С такими деньгами могли бы начать новую жизнь. Где угодно. Все бы получилось. Но в решающий миг Варвара повернула замысел. Почему? Во-первых, потому, что была беременна. Но главное: перед началом Нил Нилыч сделал щедрый подарок, явно указывающий на его особо теплое отношение. И Варвара рискнула, то есть выиграла. Потеряла две тысячи, чтобы получить все: мужа, новую фамилию, дом и состояние. Куш того стоил. Бедная девочка не знала, что против нее играет более сильный противник.

– С чего вы взяли, что Липа и Варвара собирались уехать? – спросил Нил, явно начавший нервничать. – Допускаю, что Аглая могла состряпать аферу, но зачем им уезжать? Они же мои невесты… были?

– Барышни носили маски ваших невест, – ответил Ванзаров. – Ни о какой женитьбе вы не думали. Это же так логично. Если бы действительно собирались осчастливить кого-то из них, не стали бы пропихивать Варвару в газету, а Липу на сцену. Это была часть платы за спектакль, который разыгрывался перед госпожой Бородиной. Другая часть шла на духи и оплату меблированных комнат. Придумано неплохо: привести в дом невесток, показать их фотографии на фоне бильярдных столов, до умиления одинаковые, сообщить, что одна бывшая бланкетка, но теперь исправилась и выступает на сцене. А другая бывшая проститутка, но теперь публикует бильярдные задачки.

– Зачем мне это? – глухо спросил Нил.

– Как еще хороший мальчик может досадить своей матушке, которая всю жизнь держит его в тисках своей любви? Только медленно жарить на сковородке: вот возьму и женюсь на бывшей проститутке, не на одной, так на другой. Какую выберешь, матушка? Филомена Платоновна вас раскусила. И сыграла умно: приняла обеих «невесток» как родных, предоставив выбирать вам. Такого поворота вы не ожидали и, кажется, растерялись.