— Насколько я понимаю, — продолжал Фокс, — его светлость затронул вчера эту тему.

Морри тут же впал в истерику.

— Он меня доконает! Вот что он сделает. Послушайте! Что бы ни случилось, не дайте ему это сделать. Он достаточно чокнутый, чтобы это сделать. Честно. Честное слово, он достаточно чокнутый.

— Чтобы сделать что?

— Что он и сказал. Написать про меня в ту проклятую газету.

— В «Гармонию»? — помолчав, переспросил Фокс. — Вы про это издание говорите?

— Про нее самую. Он сказал, что знает кое-кого… Боже, да у него просто пунктик. Ну, понимаете… Будь он проклят, распят и четвертован! — заорал Морри. — Он меня прикончит. Он прикончил Карлоса, и что мне теперь делать, где дурь добывать? Все следят и шпионят, а я просто не знаю! Карлос никогда мне не говорил. Я не знаю.

— Никогда вам не говорил? — мирно переспросил Фокс. — Подумать только! Никогда не открывал, откуда берет?! И готов поспорить, гайки прикручивал, когда приходило время платить. А?

— Ха, Америку открыли!

— И никаких послаблений? Скажем, если вы его выручите?

Морри снова съежился в кресле.

— Ничего про это не знаю. Я вообще вас не понимаю.

— Я к тому говорю, — объяснил Фокс, — ведь, бывает, подворачиваются удачные возможности, верно? Леди или, возможно, их партнеры просят дирижера сыграть конкретную вещицу. Банкнота переходит из рук в руки, и неизвестно: может, она чаевые, а может, авансовый платеж, а на следующий раз доставляется товар. Мы с таким встречались. Интересно, не вынуждал ли он вас оказывать ему услуги? Нет-нет, не хотите, можете ничего не говорить. У нас есть фамилии и адреса всех вчерашних гостей клуба, и картотеки тоже имеются. Дела на людей, ну, понимаете, про которых известно, что они таким балуются. Поэтому я не буду настаивать. Не беспокойтесь. Но я думал, что у него с вами была какая-то договоренность. Из благодарности, если можно так выразиться…

— Благодарность! — Морри визгливо рассмеялся. — Вы воображаете, будто вам все известно. — Он многозначительно втянул носом воздух. Тут он начал задыхаться, его прошиб пот. — Не знаю, что мне делать без Карлоса, — прошептал он. — Кто-то должен мне помочь. Это все старикан виноват. Он и девчонка. Если бы мне только покурить… — Он посмотрел на доктора Кертиса жалобно. — Не укольчик. Я знаю, укольчик вы мне не сделаете. Но только покурить. Обычно я по утрам не принимаю, но сегодня же исключение, док. Не могли бы вы, док…

— Вам придется еще немного потерпеть, — с толикой доброжелательности отозвался доктор Кертис. — Погодите немного. Мы не станем утруждать вас дольше, чем вы способны выдержать. Потерпите.

Внезапно и глупо Морри зевнул, да так, что зевок расколол его лицо пополам, обнажив десны и обложенный язык. Он потер руками шею.

— У меня все время такое чувство, будто что-то забралось мне под кожу. Червяки или еще какие насекомые, — сказал он раздражительно.

— По поводу орудия убийства.

Морри подался вперед, уперев руки в колени и пародируя Фокса.

— По поводу орудия убийства? — злобно передразнил он. — Занимайтесь-ка своим делом, сами ищите орудие убийства. Приходите сюда, мучите человека. Чья была пушка? Чей был чертов зонт? Чья была чертова падчерица? Чье это чертово дело? Убирайтесь! — Задыхаясь, он снова рухнул в кресло. — Убирайтесь. Я в своем праве. Вон.

— Почему бы и нет? — согласился Фокс. — Предоставим вас самому себе. Разве только мистер Аллейн?..

— Нет, — сказал Аллейн.

У двери доктор Кертис обернулся.

— Кто ваш врач, Морри? — спросил он.

— Нет у меня врача, — прошептал Морри. — Никогда со мной ничего не случалось. Ничегошеньки.

— Мы найдем кого-нибудь, кто бы за вами присмотрел.

— А вы сами не можете? Вы не можете за мной присмотреть, док?

— Мог бы, — пожал плечами доктор Кертис.

— Пошли, — сказал Аллейн, и они вышли.

Один конец Мейтерфэмильес-лейн сильно пострадал при бомбежке и практически исчез с лица земли, но другой стоял целый и невредимый — узенькая улочка старого Сити с древними зданиями, водянистым запахом, темными проходами между домами и дерзким очарованием.

Редакция «Гармонии» располагалась в высоком здании на углу, где Мейтерфэмильес-лейн начинала спуск с холма, а вправо ответвлялся тупичок под названием Джорней-мен-степс. Оба этим воскресным днем пустовали. Шаги Аллейна и Фокса гулко отдавались от мостовой. Не доходя до угла, они встретили Найджела Батгейта, который стоял в подворотне, ведущей на двор пивоварни.

— Во мне, — приветствовал их Найджел, — вы видите добровольного летописца детективов и карманный путеводитель по Сити.

— Надеюсь, ты прав. Что у тебя для нас есть?

— Его комната на первом этаже, окно выходит на эту улицу. Ближайший вход — за углом. Если он на месте, дверь в его контору будет заперта на засов изнутри, снаружи будет табличка «Занято». Он, видите ли, запирается.

— Он на месте, — сказал Аллейн.

— С чего вы взяли?

— За ним был хвост. Наш человек позвонил из автомата, и сейчас он вот-вот должен вернуться к себе в контору.

— Вот по этому проулку, если сообразительности хватит, — пробормотал Фокс. — Осторожно, сэр!

— Тихонько, тихонько, — шепнул в ответ Аллейн.

Найджел обнаружил, что его ловко задвинули в глубь подворотни, погребли в объятиях Фокса и затянули в нишу. Аллейн как будто прибыл туда же одновременно.

— Только попробуйте пискнуть, в управление больше ни ногой! — шепнул Аллейн.

Кто-то бодрым шагом шел по Мейтерфэмильес-лейн. Приближающиеся шаги эхом отдались в подворотне, когда Эдвард Мэнкс прошел мимо в лучах солнечного света.

Они неподвижно привалились к темному камню и явственно услышали стук в дверь.

— Ваш ищейка, — не без пыла заметил Найджел, — похоже, опростоволосился. За кем, по-вашему, он следил? Явно не за Мэнксом.

— Явно, — согласился Аллейн, а Фокс что-то буркнул невнятно.

— Чего ждем? — раздраженно спросил Найджел.

— Дай ему несколько минут, — отозвался Аллейн. — Пусть обустроится.

— Я иду с вами?

— А ты хочешь?

— Конечно. Только слишком уж жаль, — сказал Найджел, — что мы с ним знакомы.

— Может, до рукоприкладства дойти, — раздумчиво протянул Фокс.

— Очень даже вероятно, — согласился Аллейн.

Стайка воробьев перепархивала и ссорилась на солнечной улице, откуда ни возьмись ветер нанес вдруг пыль, и где-то за пределами видимости фалы бились об оставленный без присмотра флагшток.