Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы вообще видели, что там на улице творится? Вся Сайлент-стрит забита народом. Хорошо, что я догадалась шепнуть папе перед отъездом, чтобы тот подписал записку для Марлы и позвонил шерифу. Филлипс согласился вздремнуть за коробку пончиков и билеты на бейсбол, — она усмехнулась и бросила на ящики свой рюкзак.
— Аарон уже уехал? — шумно сглотнув, едва вернул себе способность говорить Кей. Чёрт, ему сейчас надо на выступлении сосредоточиться, а не на том, как манит оголённая тонкая талия, алебастровая кожа и соблазнительный изгиб шеи. Как вообще дар речи не терять, когда это чудо будет стоять на крыше, и её будет видеть весь город… Где-то в животе протестующе зашипела кислота: жаль, что нельзя сейчас же утащить её прочь с чужих глаз и распечатать такой подарок самому. Кончики пальцев обдало горячим предвкушением от одной мысли.
— Да, он на полпути в аэропорт. Проводила его, и сразу сюда, — Сьюзен деловито упёрла руки в бока: — Я не поняла, планировали же начать в девять? Почему ещё не все готовы? — она кивнула на до сих пор одетых Данди и Кея, и те с тяжкими вздохами стащили с себя майки.
— Сью, зацени, — Джейк кивнул на изображённые на Ниле художества, включающие в себя помимо звезды логотип Раммштайн. — Сойдёт или криво?
— Да кто там сильно увидит, криво или нет: суть же не в этом, — с лёгким раздражением поморщился Кей.
Она едва подавила улыбку этому шипению. Его ревность настолько очевидна, насколько же и приятна. Да, нужный эффект произвести удалось. «Неудачники» резво начали покрывать друг друга краской, Нил с Джейком разрисовывали упорно фыркающего Данди, а Сьюзен взяла кисть и приблизилась к Кею. Он старательно смотрел куда угодно, кроме её бёдер, так что ей даже пришлось тихо спросить:
— Всё в порядке? Волнуешься перед выходом? — она с некоторым трудом поймала его короткий взгляд, и кожу обдало мурашками. Близость его торса и запах табака, смешанного с тестостероном, осознались особо остро.
Кейд рассеянно моргнул, а когда мягкая кисть холодком прошлась по груди, первым мазком — заставил себя кивнуть. Наглая ложь. Волнение касается не грядущего выхода к людям, ведь это всегда привычно и приятно, долгожданно. Но даже взглядом выдавать, какой балаган у него в башке от её кричаще-сексуального вида, не хотелось. Как першит в горле из-за сладкого карамельного запаха от чёрных кудрей.
— Всё пройдёт идеально, — успокаивающе пообещала Сьюзен, продолжая рисовать запланированные чёрные полосы. — Девочки уже внизу, готовы снимать. Лу отвечает за донаты. Всё отрепетировано, мы справимся.
Не сдержался — широкая ладонь легла на её талию, и Кей властным жестом притянул её ближе, едва не смазав краску на груди. Сью тихо ахнула, выронив кисточку из ослабевших пальцев. Между телами отчётливо полыхнуло жаром, заставив её сухо облизнуть губы. Ощущение шершавых пальцев на коже отозвалось пульсацией в животе.
— Перестаралась, — хмыкнул Кей, и оба поняли, о чём речь. Благодаря каблукам Сью сейчас могла достать до него, не вставая на цыпочки, чем она и воспользовалась, оставив короткий — издевательски короткий — поцелуй на его скуле.
— Осторожно, мистер Харрис: тебе ещё зажигать толпу зрителей. Не трать запал, — многообещающе прошептала Сью, подтянувшись к его уху. У самой сбивается дыхание от желания провести губами по его шее, по изгибам татуировки. Спешно отрывается, пока этот скручивающий нервы туман не дал в голову. И без того слабость в коленях. Его потрясающее тело и в краске не нуждается, чтобы хотеть его до подворачивающихся пальцев ног.
Им приходится увеличить расстояние и вновь посмотреть друг другу в глаза. Ответ на выпад Сью такой очевидный, что она слишком поспешно отворачивается за новой кисточкой.
«На тебя запала хватит».
***
Алое марево заката на горизонте. Люди толпятся на улице, не давая ездить редким машинам, забита вся проезжая часть. Они ждут — сами не знают, чего именно. Школьники и студенты смешиваются в толпе с поколением постарше: взрослым даже немного стыдно, что им тоже интересно нечто подобное. «Взрослые» должны оставаться гордыми и всезнающими, должны смотреть на щебечущую молодёжь свысока, а вместо этого занимают придорожные лавочки и надеждой смотрят вверх. Только когда вырастаешь, понимаешь, что этих самых «взрослых» на самом деле нет, а в душе все остаются детьми, которые любят, когда что-то может их поразить до глубины души, до писка.
Гомон на Сайлент-стрит затихает, когда с крыши кафе слышится странно-механическая, словно пульсирующая музыка, и первый хрипловатый призыв:
— Я жду18.
Люди вглядываются, пытаются рассмотреть, но никого нет, кроме рыжей макушки за барабанами. Видно чёрные высокие колонки на углах низенького здания, видно стойки микрофонов и перевёрнутый ящик непонятного назначения на самом краю, не видно лишь того, кто со знакомой интонацией зовёт ещё раз:
— Я жду.
Толпа шепчется и густеет. На улицу сворачивают привлечённые звуками горожане. Всё внимание направлено на крышу, объятую цветами заката, как оранжево-алым огнём. Призывы становятся чаще, дополняются боем тяжёлых басов и ударами барабанов, заставляя зрителей дрожать в предвкушении:
— Я жду. Я жду. Я жду — доверия в ваших глазах, — наконец, на крышу выходят гитаристы и солист, и публика встречает их сегодняшние жаркие образы восторженным свистом. — Я жду — признания в ваших сердцах.
Кейд в лёгком шоке смотрит на творящую внизу вакханалию — он попросту не представлял себе, сколько уже шума наделали они с ребятами в сети, и что некоторые люди специально приехали сегодня с соседних городов, чтобы увидеть живой рок во плоти. Когда-то он собирал стадионы своим голосом. Сейчас он готов задохнуться от осознания, сколько сердец притягивает эта музыка, и ему остаётся только продолжать игру со своей публикой, отбивая ботинком ритм от грязной крыши:
— Я жду — хочу созерцать ваш крик! Я жду — жду этого каждый миг! Я жду — хочу, чтобы могли понять! Я жду — чтобы каждый мог наблюдать! — громче, собираясь с силами, разогревая их и разогреваясь сам.
Сегодня он свободен от гитары, в руке радиомикрофон,
