– Неужели тебе обязательно нужно ехать сейчас? – спросила она, словно прочитав его мысли. – Неужели кроме сказанного необходимо что-то еще, что сделало бы эту поездку ненужной?

Он слышал в ее словах беспокойство, даже опасение, и понял, что она боится за него. Но о себе он не волновался. Единственное, чего он хотел, – это чтобы она не пострадала.

– Ничего, – ответил он. – Меня ждет Молтон. Назад пути уже нет. По крайней мере для меня. И мне не нужен эскорт, – добавил он.

Изабель даже задохнулась от возмущения.

– Я не твой эскорт, я твоя жена!

– Мне не нужно…

– Если ты скажешь, что не хочешь, чтобы тебя в этой поездке сопровождала твоя жена, я укушу тебя за губу, когда ты в следующий раз захочешь поцеловать меня.

– Ты слишком много на себя берешь, – улыбнулся он. – Ты так уверена, что я захочу поцеловать тебя?

– Естественно, – самодовольно произнесла она. – Разве я замужем не за самым похотливым и развращенным грешником во всем королевстве Генриха Анжуйского? Поцеловать? Я уверена, что ты овладеешь мной еще до захода солнца!

Ричард усмехнулся и тряхнул головой. Только Изабель может так шутить по поводу терзающего его греха. Она всегда приносит в его жизнь веселье и смех.

– Но кажется, тебя это не только не пугает, но и нисколько не беспокоит, – сказал Ричард, широко улыбаясь.

– Правда? – невинно спросила она. – А должно бы, ведь я видела тебя в действии. Но это не произвело на меня должного впечатления.

– Не произвело? – Его брови подозрительно взлетели вверх. – По-моему, мне только что бросили вызов.

В ответ она только оценивающе взглянула на него, стараясь придать своему лицу безразлично-холодное выражение, но не удержалась и рассмеялась.

Да, это был вызов.

Ничто не горячило его кровь больше, чем брошенный в лицо вызов.

И Изабель знала это лучше, чем кто бы то ни было.

– В следующий раз все должно получиться гораздо лучше, – заявил Ульрик Эдмунду. Их лошади шли бок о бок медленным шагом.

– В следующий раз? – вздохнул Эдмунд. – Да она пырнет меня ножом прежде, чем я сумею подойти к ней, чтобы заговорить.

Ульрик хихикнул:

– Тогда тебе придется выкрикивать ей комплименты с безопасного расстояния. Она, уверен, повернется в твою сторону.

– Похоже, я совсем не умею ухаживать за девушками.

– Всему свое время. Как только перед тобой встанет необходимость развлекать женщин, красноречие само польется из тебя, так что сам удивишься. Уверен, ты найдешь путь к ее сердцу. Она хочет этого. Если вы оба приложите максимум усилий, у вас все получится.

– Она хочет этого? Я так не думаю, – заметил Эдмунд.

– А ты думаешь, Элзбет хочет моего внимания? – спросил Ульрик, глядя вперед на едущую возле Изабель девушку.

– Элзбет не хочет внимания ни одного мужчины, – беззаботно сказал Эдмунд. – Она хочет только молиться в одиночестве и чувствовать свое единение с Богом.

– Ты не прав, – возразил Ульрик, и его голубые глаза на секунду стали серьезными. – Элзбет нужны нежные слова, нужно внимание, как никому другому. Из всех моих знакомых женщин она больше всех нуждается в любви и заботе. Даже больше, чем моя Мери, а, уж поверь мне, она очень ранима и беззащитна.

– Это ты не прав. Элзбет ни в чем не нуждается.

– Она нуждается во мне, – сказал Ульрик, стряхивая с себя серьезность. – Потому что я воплощение жизнерадостности и непринужденности, в то время как она в своей жизни знала только волнение и разочарование. И я исполнен решимости внести радость в ее существование, сделать ее жизнь сладкой, как мед. Несколькими легкими поцелуями я смогу ввести ее во вкус отношений между мужчиной и женщиной.

– Ну конечно, ты сделаешь это для ее же блага, – хихикнул Эдмунд.

– Да, – улыбнулся Ульрик. – А если ты будешь думать о благе Элис, твои ухаживания станут более умелыми. Думай не о том, что говорить, а о том, что она хочет услышать. Дай ей то, чего она хочет, и в ответ ты получишь ее лучезарную улыбку. Это самый простой способ сделать женщине приятное.

– Похоже, он нашел способ сделать ей приятное, – сказал Роланд, глядя на Ричарда и Изабель, которые ехали во главе их небольшого отряда.

– Я в нем и не сомневался, – отозвался Уильям, плотнее запахивая на себе плащ. – Он очень решительный человек.

– И сейчас он решил ехать в Молтон, – продолжал Роланд. – Я только удивляюсь, что манит его туда.

– Только не месть.

– Может быть, гордость? – глубокомысленно произнес Роланд.

– Он убил человека, который покушался на его жену и его гордость.

– Но не того, кто привел этого человека в Дорни.

Уильям искоса взглянул на Роланда.

– Это странно, да? Как Ричард мог допустить такое? Он не хотел впускать Адама в замок, но и пальцем не пошевелил, чтобы остановить его.

– Ведь Хенли воспитывал его.

– И это обязывает его заботиться о выполнении желаний Хенли больше, чем о благополучии собственной жены? Нет, на него это не похоже, – нахмурился Уильям. – Тут что-то не так. Они оба что-то скрывают. Между ними что-то произошло, что-то ужасное.

– И Хенли пользуется этим, когда ему выгодно, – произнес Роланд, глядя, как подлетают комья земли, подброшенные сильными копытами его лошади.

– Согласен, – сказал Уильям. – Весь вопрос в том, сумеет ли Ричард порвать эту связь или лишь затянет крепче узел?

Изабель знала, что за поворотом дороги, скрытый за деревьями, их ждет Молтон. Она жила здесь с того времени, как отец в восемь лет отдал ее на воспитание лорду Хенли и его жене, леди Бертраде. Когда маленькую испуганную и одинокую девочку привезли сюда, стояла поздняя весна. Пели птицы, ласково светило солнышко, дул легкий ветерок. Ее приветствовала Бертрада, протянув навстречу девочке руки. Ее светлое платье трепетало на ветру. Тогда леди Молтона была чуть моложе, чем Изабель сейчас, и мгновенно очаровала свою новую воспитанницу.

А Ричарда?

Изабель бросила взгляд на своего мужа. Казалось, он не испытывает никаких чувств, глядя, как земли Молтона медленно обступают их со всех сторон. Ричард почти всегда казался бесчувственным, за исключением тех моментов, когда ей удавалось рассмешить его. Или разозлить. Но сейчас он был абсолютно спокоен. Сейчас он сосредоточился на том, что они почти уже приехали в Молтон.

Или к Бертраде?

Эти мысли вызвали в Изабель неосознанное беспокойство.

Есть ли в них доля правды?

Ричард признался, что не любит Бертраду. Сам он, бесспорно, именно так и думает.