class="p1">— Привет, — делаю шаг ближе.

Нас обтекает поток людей. Музыка долбит по барабанным перепонкам. Цветовые прожекторы рассекают темноту всевозможными огнями.

— Я слышала у тебя умер кот, — НеАнгел делает брови домиком и опускает уголки губ.

Сука.

Печальная и красивая.

Меня ломает от желания прикоснутся к ней. Дернуть на себя, подбросить вверх чтобы обвила ногами мои бедра и вжать ее в какую-нибудь ближайшую стену. Целовать до тех пор пока не начнет задыхаться и просить о пощаде. Просить чтобы оказался в ней.

Блть. Да я и сам готов ее об этом умолять.

— Ага, примерно десять лет назад.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

— Я…ничего что приехала? Ты говорил я могу… Я могу уехать. Меня ждет чемодан и… и я купила билет. На завтра. Но Марк позвонил, сказал тебе грустно. Из-за кота. И вот я здесь.

В груди давит.

— Я счастлив, — произношу сипло.

Касаюсь костяшками пальцев уголок губ НеАнгела. Она задерживает дыхание и прикрывает глаза.

Обхватываю ее затылок и тяну к себе, до тех пор пока мягкие податливые губы гостеприимно не разъезжаются под напором моего рта. Ее руки аккуратно касаются моего лица, пока не смешаются на затылок и не путаются в волосах.

Ныряю в ее рот глубже и ловлю всхлипывающие будоражащие мое создание стоны. В памяти то и дело вспыхивают флешбэки нашей близости. Охуенно.

Вот так…да…

— Мирон, — шепчет Ангелина, отстраняясь первая.

— Давай свалим, — трусь о ее губы своим. — Ты и я. Куда угодно.

Меня трясет, как хочу ее.

— Ты правда этого хочешь? — заглядывает мне в глаза. — Это ведь твой праздник.

— Больше всего на свете. Ты должна мне подарок. А это все пусть катится к чертям.

— А у меня он есть для тебя, — объявляет весело. — И это не секс.

— Какая жалость, — хмыкаю. — Может хотя бы минет?

— Хотя бы! Минет разве не приравнивается к оральному сексу?

Выгибаю бровь.

— У меня месячные.

— Пф. Когда это меня останавливалось?

Лина клацает зубами около моих губ и хитро улыбается. На нас пялятся все присутствующих. От чужих взглядом жжет затылок и действительно хочется убраться с посторонних глаз куда-то в более уединенное место. Только вдвоем. Но в випку я ее не потащу. Нужно что-то более…чистое.

— Мирон, я завтра уеду. Поезд в Москву.

— Я знаю, НеАнгел. Но сегодня ты хочешь быть со мной?

— Больше всего на свете, — возвращает мой же ответ. — И ты мне должен разговор. На чистоту.

— Я пьян. Ты рядом. Спрашивай все что хочешь, только не здесь.

Мы успеваем еще раз поцеловаться стоя посреди толпы. На этот раз более грязно и откровенно. Я трогаю ее везде где могу дотянутся и мне мало. Пиздец, как мало.

В паху каменеет, а Лина как кошка трется лобком о мой стояк. Да…разговор у нас видимо будет самый конструктивный. В нашем стиле. Секс заменит все слова.

— Идем, — оторвавшись от сладкого рта НеАнгела, переплетаю наши пальцы и тяну за собой к выходу.

Как вдруг разом музыка стихает и вырубается верхний свет, погружая клуб в полную темноту. Со всех сторон раздается визг, мат, какие-то крики. Пока откуда-то сбоку, примерно там где расположена сцена с извивающимися девицами, не звучит металлический голос, измененный программой:

— С днем рождения, братцы Гейден. И прощальный подарок.

Твою мать.

Этого не было в программе развлечений.

— Что за хуйня? — четко слышу голос брата где-то поблизости.

Пальцы Лины выскальзывают из моих и я перехватываю ее удобнее, прижимая к себе, собираясь если нужно закрыть всем телом.

— Мирон? — испуганно зовет НеАнгел. — Что происходит?

— Блть, — вырывается у меня.

Все происходит за какие-то микросекунды. Раздается оглушающий грохот совсем рядом, а следом столп искр, озаряющих на мгновение танцпол. Щеку обжигает полосной болью, в боку колет…

Что за…

В толпе мелькает что-то серебряное. Металлическое. Люди бросаются врассыпную. Ни хера не разобрать. Кто-то падает. Кричит. Начинается паника.

— Куда же вы? Вечеринка только начинается, — смеется металлический голос.

— Мразь, — вглядываюсь в толпу, прижимая руку к животу.

То тут то там включаются телефоны и становится отчетливо видно силуэты мечущихся людей. А когда грохает еще раз, да так что сотрясается бетонный пол все бегут к выходу и начинается настоящая давка.

Уши закладывает до звона в башке, а на языке отчетливо ощущается вкус гари и металла.

Я толкаю Ангелину в стену, отгораживания от всеобщей истерии. Громко зову Марка, стараясь перекричать шум. Ни хера не выходит.

Ангелину трясет. Она цепляется пальцами ледяными пальцами за ворот на моей рубашке и прижимается носом к шее.

— Что это? Выстрелы?

— Не думаю, — отвечаю спокойно. — Кто-то неудачно пошутил.

Похоже на то что в помещение взорвали несколько петард. Народ оглушен и дезориентирован. Огонь вечеринка. Век не забудут.

— Кто?

— Хер знает. Надо выбираться и найти Марка.

Еще раз бахает. Какого черта? В боку печет.

Оглядываюсь по сторонам, стараясь понять что происходит.

Твою мать.

Из темноты появляется Марк, крепко держа за запястья перепуганную Еву. Быстро оглядывается другу друга.

Он цел.

— Мир…— выдыхает, таращась.

Бледнеет.

— Потом. Выведи их, — толкаю к нему Ангелину.

Она вцепилась в меня не отодрать.

— Убери ее, — ору Марку, отрывая от себя руки Лины.

Нужно проверить все ли вышли.

— Мирон! Мирон! — кричит, царапаясь. — Я уйду только с тобой.

Глаза огромные, испуганные, шальные. Кристально голубые. Такие чистые, утонуть можно. Делаю движение, рывком прижимаясь к ее губам. Целую быстро.

— Все будет хорошо. Иди с Марком и Евой. Я задержусь….

Ангелина трясет головой и тянется ко мне. Целую еще раз. С языком. Врываясь глубоко в сладкий рот. Губы у нее соленые, щеки мокрые. Опять ревет. Ее слезы заставляют мою кровь в венах вскипеть еще раз сердце ускорится.

Урою Ярослава.

Сегодня скинули инфу что их с Викой выпустили под домашний арест. Но видать сучок сразу свалил и решил повеселится.

Прощальный подарок…

Мой прощальный подарок будет иной.

В глазах плывет.

Шарю взглядом по разбегающейся толпе. Где этот трусливый кусок дерьма? Сам пришел или попросил кого-то поработать за него?

— Поедем в больницу, — умоляет Ангелина, закрывая мне обзор. — Хороший мой. Поехали… У тебя кровь….

Глава