Это означало, что, Гэллоу хоть и не изменил другу, но был близок к этому.

— Афия — женщина широких взглядов.

— Она очень чуткая, самая терпимая из всех женщин, которых я когда-либо встречал. Это те два качества из ста, которые я в ней люблю.

— Кстати, об особенных, не похожих на других женщинах. Мне нужно, чтобы ты присмотрел завтра за Лулу. Я собираюсь участвовать в захвате и не хотел бы, чтобы она оставалась без присмотра.

— Не вопрос, — пообещал Джейк. — А ты за это должен проследить, чтобы Руди вернулся назад цел и невредим.

— Ты уверен, что Гэллоу в своем нынешнем состоянии вообще поедет?

— Как только он узнает подробности, его не удержишь.

— Боги не хочет, чтобы Гэллоу знал подробности, — ответил Мерфи.

— Что ж, не повезло ему. Я не отправлю Руди надело, ничего ему не сообщив. Придется тебе тут мне довериться, Мерфи. Сможешь?

— Если б я тебе не доверял, Джейк, я бы тебе не позвонил, когда все это только начиналось.

— Разговор становится чересчур сентиментальным, — прервал Мерфи частный сыщик. — Звякни мне завтра, сообщи точное время, когда потребуется нянька. Постой-ка. Насчет того, что Лулу — особенная, не похожая на других женщина…

— Я собираюсь сделать ей предложение.

— Ты знаешь ее… сколько? Три, четыре дня?

Сердце Мерфи затрепетало от радости и любви. Внутреннее чутье подсказывало, что он поступает верно, все системы работают нормально.

— Правое дело — верное дело. После многозначительной паузы Джейк проговорил:

— Спорить тут нечего. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне импонирует то, что ты свяжешь судьбу с этой женщиной. Лулу — огонь-девка, никогда не знаешь, что она выкинет. Она даст тебе жару.

Губы Мерфи дрогнули.

— Ну хватит уже сентиментальничать. — Он отключил телефон и направился обратно в спальню.

Мерфи забрался под одеяло, и любимая женщина, перевернувшись на другой бок, прильнула к нему, попав в его объятия. Она закинула ногу ему на бедра и, обвивая рукой за плечи, случайно задела его подбородок. И без того страдающий бессонницей, он сегодня, верно, спал спокойно в последний раз. Мерфи услышал, как Лулу сквозь сон пробурчала что-то нечленораздельное об упругих шарах, и чуть не рассмеялся. Он все-таки надеялся, что она имела в виду жонглерские атрибуты.

Он представил себе жизнь бок о бок с артисткой, огонь-девкой, и его сердце заполнила радость.

Еще четыре дня назад он боролся с унынием, которое длилось у него целый месяц. Сейчас Мерфи понял причину своей депрессии. Кризис среднего возраста. Сорок, и все один. Ни жены, ни детей. В будущем ничего, кроме работы и капиталовложений.

Ему было нечего терять — он ничего не имел.

Лулу мигом вылечила его от хандры. Удивительно, как один человек может изменить жизнь. Лучана Росс была супергероиней, рожденной, чтобы взращивать благопристойность и врачевать несчастные души. Она согревала сердце Мерфи своим теплом. Он просто утопал в ее доброте. Сегодня вечером вместо мучивших его кошмаров, полных смертей и разорения, он будет грезить о новой жизни и о силе, которую дают надежда, любовь и смех.

Он увидит во сне Лулу.

Сквозь тонкие, прозрачные занавески в комнату проникали солнечные лучи: наступал новый день. Мерфи крепко спал возле Лулу, возвещавшей наступление новой жизни. Жизни, богатой живыми спорами и изобретательным сексом. Он ведь сказал, что это у него надолго, значит, навсегда, верно? Он сказал, будто готов заполнить свой дом воспоминаниями. Ведь он под этим подразумевал приглашение Лулу переехать к нему жить, так? Да. Не могла же она оказаться настолько наивной, чтобы не понять этого. Но больше всего Лулу удивило, что она оказалась на это готова. Жизнь во грехе она больше не считала грехом. Как могло быть ошибкой то, что показалось ей таким правильным?

И тем не менее оставалось что-то, что не давало ей покоя. Приятные мысли о том, как она вдохнет жизнь в этот дом, вытеснялись кошмарами о смерти и возможном расставании. Печальные воспоминания о тех, кого она любила и кто бросил ее когда-то, мешались с мучительными видениями, связанными с контрабандой наркотиков. Неужели ее сказочный мир, та башня из слоновой кости, в которую она была заключена, грозила рухнуть? Неужели это предостережение? Осуществлять на практике постулат Вив «живи полной жизнью» получалось непросто. Вдруг она идет к катастрофе? Вдруг Мерфи утратит к ней интерес после того, как ФБР возьмет Фальконе?

Господи, ну откуда эти мрачные мысли?

Руди бы от такого удар хватил. Он сказал бы, что нельзя терять веры. Нужно мысленно представлять себе светлое будущее. «Постарайся увидеть его. Воплотись в него».

Лулу закрыла глаза и мысленно представила себе жизнь с мужчиной, который любит детей, но не хочет их иметь. С мужчиной, которому не важно, что она бесплодна. С мужчиной, который готов рисковать в своем стремлении сделать мир лучше. С ее идеальным спутником жизни.

Она открыла глаза и обнаружила, что Мерфи пристально разглядывает ее. Тело Лулу под этим откровенным взглядом завибрировало. Этот мужчина буквально источал сексуальность. Лулу поразилась себе: одного проникающего в душу взгляда ей оказалось достаточно, чтобы быть готовой к близости. В бедрах почувствовалось покалывание.

Губы Мерфи изогнулись в обольстительной улыбке.

— О чем думаешь, принцесса?

— О тебе. О нас.

— Это хорошо. Вот только мне не нравится, что ты хмуришься.

— Я не умею готовить, — брякнула первое попавшееся Лулу, хотя на самом деле имела в виду «У меня не будет детей». Пусть Мерфи не хотел оставлять потомство в этом мире, он все равно должен был знать о ее самом большом изъяне. Вдруг он передумал? Вдруг? А может, ее основной недостаток в другом? В способности в любой ситуации видеть возможность плохого конца? Первый раз в жизни Лулу прокляла свое воображение.

Мерфи убрал с ее лица прядь волос, прошелся пальцем по подбородку.

— Мне это не кажется такой уж большой проблемой, милая. — Он заглянул ей в глаза, скользя пальцами по ее шее, а затем стал легкими движениями неспешно очерчивать круги вокруг обнаженных грудей. — Меня больше беспокоят те ограничения, которые ты установила сама для себя.

Внутри у Лулу что-то сжалось и затрепетало в ожидании.

— Ограничения? — Их вчерашние любовные игры в горячем душе были просто верхом изобретательности. Что тут можно придумать еще?

— Ты веришь мне?

Лулу посмотрела ему в глаза, словно заглянула в самую душу.

— Верю, — не раздумывая, ответила она.

Мерфи взял с тумбочки презерватив. Лулу как завороженная следила за тем, как он надевает его на восставший член. Ее воображение рисовало ей десяток разнообразных картин. Что у него на уме? Мерфи лег на нее сверху, и ей на миг показалось, что она этого не выдержит. Она почувствовала тяжесть его обнаженного тела, прижимавшего ее к кровати, и это сразу же вызвало у нее ассоциации с бесплодным, бессмысленным и безрадостным совокуплением. Но вот он прильнул к ее губам, его пальцы начали творить с ее телом чудеса, поддразнивая, соблазняя, любя, и тревога постепенно стала исчезать, оставив лишь одну мысль: «Ты — мой единственный».