Никки ужасно нервничала, когда в воскресенье утром написала Гейбу и спросила, не хочет ли он встретиться с ней в приюте. В глубине души она ждала, что он откажется, но этого не произошло. Ответ пришел немедленно, и вот мужчина стоял у дверей «Нед Риверс», держа врученные ей поводки.

Нед был одним из добровольных кураторов приюта, старик, выросший в городе и успевший в молодости побывать в переделках, в том числе и посидеть в тюрьме. Отбывая срок, он участвовал в программе по работе с собаками-спасателями и с тех пор посвятил свою жизнь тому, чтобы предоставлять второй шанс людям и животным.

Было странно находиться в приюте вместе с Гейбом. Нед задумчиво смотрел на ее спутника. Никки сочла, что это не из-за того, что Гейб впервые пришел сюда, а скорее потому, кем являлся. Немногие из местных не знали, кто такие де Винсенты.

— Спасибо, Нед. — Никки забрала поводок, пока старик рассматривал Гейба. — Кому сегодня нужны занятия?

— Кроме меня? — пошутил Нед, глядя на нее с ухмылкой. — Фьюжн и Дизель. — Он скользнул взглядом в сторону Гейба. — Взрослые питбули. Думаешь, сможешь с ними справиться?

Гейб криво улыбнулся.

— Надеюсь.

— Все будет нормально. — Никки подавила улыбку, забирая поводок у Неда. — Фьюжн и Дизель — просто большие дети.

— А судя по именам, так не скажешь, — прокомментировал он. Нед фыркнул, взяв со стола папку, но промолчал. Ник подхватила Гейба под руку и потащила к двери офиса.

— Мне кажется, я не нравлюсь этому парню, — сказал тот, когда они завернули за угол, приближаясь к лающим псам.

— Он тебя не знает. — Никки высвободила руку, когда они подошли к вольерам. Если бы де Винсенты не были столь знамениты в стране, то Гейба можно было бы принять за обыкновенного волонтера в обычных серых спортивных штанах и простой футболке.

Боже, он отлично смотрелся в этой одежде. Серебристые солнцезащитные очки, волосы собраны сзади на затылке в аккуратный узел. Хотя Гейб выглядел прекрасно практически всегда.

— Спасибо, что пришел, — сказала она, останавливаясь перед воротами. Один из рабочих поспешил открыть их.

— Без проблем. Я ничего особо не планировал.

Никки улыбнулась рабочему, который изучал Гейба.

— Не собирался в мастерскую?

— Позже. — Когда они проходили через ворота, он опустил ладонь ей на талию. — А ты?

Она пожала плечами.

— Может быть.

— А стоило бы. — Мужчина провел ладонью по ее бедру, заставив задрожать.

Никки закусила губу, пока они шли к вольерам.

— Есть причины?

— Множество причин.

Остановившись погладить золотистого ретривера, она оглянулась на Гейба.

— Среди них есть диван?

Солнцезащитные очки скрывали его глаза, но она чувствовала на себе разгоряченный взгляд.

— Может быть. Но там также есть письменный стол, который, как мне кажется, чувствовал себя одиноко прошлой ночью.

Рассмеявшись, она почесала ретривера за ухом.

Через несколько секунд она убрала руку, и пес заскулил.

— Ты уже гулял, малыш. Прости.

Отходя от собаки, она почувствовала привычную боль в сердце. У последних двух вольеров Никки повстречала рабочего, и через несколько минут Дизель и Фьюжн уже сидели на поводках, крутя хвостами и обнюхивая обувь Гейба.

— Надеюсь, это значит, что я им нравлюсь. — Он пристально смотрел на них сверху вниз.

— Им нравятся практически все. Питбули — дружелюбные собаки, — сказала девушка, ведя их к широкой лужайке. — Хотя у них плохая репутация.

Гейб улыбался питбулю в черно-белых пятнах.

— Это кто?

— Дизель.

— Потрясающе сильный.

Пес возбужденно тянул поводок, обнюхивая каждую травинку, а Фьюжн прыгал, как всегда, радуясь прогулке.

— Полагаю, тебе трудно работать волонтером, — заметил Гейб. — Ты, наверное, хочешь забрать домой всех собак.

— Хотела бы. — Она заправила упавшую на лицо прядь волос. — Если бы у меня была куча денег, я бы организовала собственный приют.

Гейб хохотнул.

— Ты прямо как Джулия. Она говорит то же самое.

— Это потому, что Джулия — хороший человек. — Никки улыбнулась. — Я хочу собаку, но в квартире поместится совсем маленькая псинка. Эти ребята с ума сходят в тесных помещениях.

Гейб помолчал немного.

— Мальчишкой Люциан всегда хотел питбуля.

— У твоего отца случился бы долбаный приступ… — Она замолкла. — Прости, Лоуренса хватил бы удар.

— Все в порядке. — Он улыбнулся. — Лоуренс все равно мой единственный отец, хоть и не биологический. Но ты права: он ни за что не позволил бы никому из нас завести питомца.

— Потому что тот бы шумел, — прокомментировала девушка, вспоминая день, когда в дом приезжал сенатор. — И повсюду валялась бы собачья шерсть.

— Хотя мы однажды почти убедили маму. На самом деле это была Мадлен. Она хотела одну из этих маленьких собачек, которые кусают тебя за пятки. — Он опустился на колени рядом с Дизелем и потрепал его по спине. Пес тут же перевернулся на бок, прося, чтобы ему почесали живот. Гейб повиновался. — Кажется, это был йоркширский терьер или что-то в этом роде.

Насколько Никки помнила Мадлен, она вполне могла представить себе эту всегда мрачную девушку рядом с такого рода собаками. Она взглянула, как Гейб чешет пузо Дизелю.

— Почему твоя мама не купила ей собаку?

— Не знаю. У них с мамой были странные взаимоотношения. Начиная с того, что она делала для Мадлен все что угодно, и заканчивая тем, что они порой вообще не разговаривали друг с другом. — Он провел пальцами по груди собаки, и Дизель застучал хвостом по траве. — Но ты знаешь, чем это все кончилось.

Она все еще не могла поверить в это.

— Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это.

Гейб поднял голову, и легкая улыбка тронула его губы.

— Заставляет задуматься, может, проклятие де Винсентов существует.

Проклятие, которое относилось к женщинам.

Говорили, что земля, на которой построен дом, проклята. По-видимому, этот участок служил карантинной зоной во время многочисленных смертельных эпидемий гриппа, что обрушивались на Новый Орлеан. Ходили легенды, будто основателя рода де Винсентов предупреждали не строить там поместье, но он не послушался, чем возмутил духов всех умерших там. Странность этого проклятия, если, конечно, верить подобным вещам, заключалась в том, что оно касалось только женщин.

С женщинами де Винсентов происходили две вещи: они сходили с ума или умирали.